Ордо Еретикус

День обещал быть жарким. На светло-голубом небосводе не было видно ни единого облачка. Темный лес манил прохладной тенью. Гавань вдалеке подернулась легкой, почти прозрачной дымкой, а блики солнца сверкали на волнах, словно бриллианты.

– С той самой поры, как я достаточно повзрослела, чтобы понять, что сотворил Фэйд Туринг, – сказала Медея, – мне постоянно что-то не давало покоя. Я всегда думала, что желаю отомстить ему.

– Месть – всего лишь прикрытие для других, более значимых эмоциональных реакций, – ответил я.

Она скорчила кислую мину.

– Перестань пытаться быть моим отцом, Эйзенхорн.

С таким же успехом она могла бы отвесить мне пощечину. Я никогда и не думал играть роль ее отца.

– Я только хотел сказать…

– Ты мудрый человек, – прервала она меня. – Умный. Знающий. На все вопросы у тебя есть исчерпывающие ответы.

– Почти на все.

– Но ты не чувствуешь.

– Не чувствую?

– Ты знаешь многое, но не чувствуешь того, о чем говоришь.

Мне показалось, что я не совсем правильно ее понял. Поэтому я не спешил с ответом и некоторое время молчал, прислушиваясь к далекому щебетанию лесных птиц. В саду тоже пели птицы. А под деревьями два молодых садовника утрамбовывали лужайки при помощи тяжелого катка.

– Я чувствую…

– Нет. Очень часто ты не чувствуешь смысла сказанного. Твои советы – это только премудрости, в которые ты не вкладываешь сердце.

– Мне жаль, что ты так думаешь.

– Я не имею права критиковать тебя, Грегор. Но ты настолько занят тем, чтобы поступать… правильно, что вовсе не интересуешься тем, почему же это правильно. Я имею в виду… – Она замялась, подбирая слова.

– Что?

– Не знаю.

– Попытайся.

Медея нервно глотнула воды из кубка.

– Ты сражаешься так, как учит тебя Киршер, только потому, что он считает это наилучшим способом сражаться.

– Как правило, так и есть.

– Конечно. Он же эксперт. Именно поэтому ты победил меня. Но почему это лучший способ? Например, с этим конкретным оружием?

– Потому что…

– Потому что он так сказал? Он прав. Но почему он прав? Ты никогда не задаешься такими вопросами. Никогда не задумываешься над тем, какие ошибки были сделаны, чтобы прийти к этому правильному выводу.

– Я все еще не уверен, что следую за твоей мыслью…

Она улыбнулась и покачала головой.

– Конечно нет. Вот моя точка зрения. Всю свою жизнь ты только и делал, что изучал оптимальные способы действий во всем. Искал наилучший способ сражаться, наилучший способ ведения расследований. Даже наилучший способ обучения. Но спрашивал ли ты себя когда-нибудь, почему поступать именно так – лучше всего?

Я поставил кубок на низкую ограду террасы.

– Жизнь слишком коротка.

– Это жизнь моего отца оказалась слишком коротка.

Я промолчал.

– Мой отец погиб, и я все время чувствовала потребность что-то сделать. Теперь ты говоришь мне, что я не желала мести. И ты, черт возьми, прав. Месть – это хлам. Ничего не стоящий мусор. Но почему? В чем тогда я нуждалась на самом деле?

– Я всего лишь пытался спасти тебя от пустого расходования душевных сил. – Я покачал головой. – Месть – это бесполезная трата времени и…

– Нет. – Медея прямо взглянула мне в глаза. – Вот видишь, опять. Ты снова предлагаешь мне способ… отвлечься. Потому что я не могу совершить того, о чем на самом деле мечтаю.

Я почувствовал, что начинаю терять терпение.

– И что бы это могло быть, Медея? Тебе это известно? – спросил я.

– Теперь – да,– сказала она.– Мне действительно кое-что было нужно от Туринга, но только не плата по счету. Мне нужно было то, что он у меня отнял. Мой отец. Будь у меня возможность общаться с отцом, Туринг вряд ли стал бы занимать мои мысли.

Она была права. Все стало настолько очевидно, что меня бросило в холод. Я задумался, сколько еще подобных ошибок успел наделать в жизни благодаря своей переполненной знаниями голове и промерзшему сердцу.

Я оглянулся на пугназеум и увидел, что светло-вишневая безрукавка Мидаса все еще висит там, где ее оставила Медея, припав к одному из окон, словно угодившая в ловушку бабочка.

– Я могу дать тебе то, чего ты хочешь, – сказал я, – по крайней мере, отчасти. Если ты действительно желаешь этого.

Я вызвал астропата Вэнса и приказал ему приступить к приготовлениям. Он предложил провести сеанс вечером, когда в доме все утихнет. Я согласился и попросил Джарат подать легкий ужин пораньше и оставить холодную закуску на случай, если мы захотим подкрепиться после того, как закончим с делами.

В семь часов мы с Медеей отправились в читальный зал, расположенный прямо над главной библиотекой. Я дал Киршеру четкие инструкции, строго-настрого запретив нас беспокоить. Большая часть домашней прислуги должна была пораньше отправиться либо по своим делам, либо на отдых.

Архивариус Псалус сидел в библиотеке и ремонтировал переплеты нескольких потрепанных книг.

– Оставь нас на некоторое время, – сказал я ему.

– И что мне делать?

Он выглядел расстроенным. Одряхлев от прогрессирующей и изнуряющей болезни, Псалус практически переехал жить в библиотеку. Она стала его маленьким мирком, и, выгоняя Ольдемара, я чувствовал себя полной сволочью.