Ордо Еретикус

– Грегор, бедняжке совершенно нечего было надеть. Из вещей – только несколько походных мешков. Это наименьшее из того, что я могу сделать. Подожди, еще увидишь эпиншировое платье, которое они сейчас вышивают для нее.

– Вы видели Фишига? – спросил я.

Креция резко обернулась на Максиллу, и наш хозяин внезапно погрузился в изучение игровой доски.

– Что такое? – спросил я.

Креция взяла меня за руку и отвела к обзорному экрану.

– Он ушел, Грегор.

– Ушел?

– Рано утром. Улетел на своем шаттле. Ужасный человек.

– Он мой друг, Креция.

– Думаю, уже нет.

– Он что-нибудь сказал перед отъездом?

– Нет. По крайней мере, не мне. С Тобиусом он тоже быстро попрощался. Фишиг не ложился допоздна, разговаривал с Медеей и Эмосом.

– О чем?

– Не знаю. Меня не пригласили. Тобиус провел для нас с Элиной экскурсию по своему художественному собранию. У него есть несколько экстраординарных ра…

– Они поговорили, а утром он просто улетел?

– Мне очень нравится Медея, но она, похоже, несколько беспечна. На ее месте я бы не стала рассказывать людям вроде Фишига о том, что ты делал в Новой Гевее.

– А она рассказала?

– Это всего лишь мои предположения. Но, думаю, она вполне могла это сделать.

Я отправил сервиторов за Эмосом и Медеей. Те явились в мою каюту практически одновременно. Оба, казалось, чувствовали себя неловко.

– Ну?

– Что «ну»? – резко бросила Медея.

– Что, черт возьми, вы ему сказали?

Она отвела взгляд. Эмос начал теребить полу своей накидки.

– Грегор, я просто старалась помочь ему понять. То, что ты делаешь… и что уже сделал. Если бы он во всем разобрался, то смог бы посмотреть на произошедшее другими глазами.

– В самом деле? А тебе не приходило в голову, что он – пуританский сукин сын, готовый взорваться в любой момент? Каким и был все это время?

– Я подумал, что единственным выходом было рассказать ему все откровенно, – смущенно пробормотал Эмос. – Искренность – наилучшая политика, Грегор.

Бетанкор что-то пробурчала себе под нос.

– Ох, могла бы уж сказать так, чтобы все слышали! – прорычал я.

– Искренность – наилучшая политика, – произнесла Медея. – Мне это показалось весьма забавным.

– О чем ты?

– Обо всем, о чем ты никогда не говорил нам. Искренность, в которой ты нам отказывал.

– Примечательно, что именно ты говоришь об этом, Медея Бетанкор. Если честно, то мне казалось, что я все тебе рассказал. Всем делился. Клялся своими тайнами.

– Да ладно… – Она отвела взгляд.

– О Трон, ты же все рассказала ему, да? О Черубаэле, Кодициуме, Гло и обо всем остальном!

В ее измученных глазах стояли слезы.

– Я думала, что он сможет понять, если все рассказать напрямую…

– Неудивительно, что он уехал, – сказал я, присаживаясь.

– Медея и я, – выступил вперед Эмос, – мы защищали тебя, пытались заставить его понять и увидеть все под другим углом. Нам казалось…

– Что?

– Нам казалось, он смог бы снова доверять тебе, узнав все.

– А мне казалось, что вы двое более благоразумны, – сказал я, покидая каюту.

В ангаре «Иссина» были припаркованы две грузовые гондолы, пузатый пинас, три стандартных шаттла и несколько небольших спидеров.

Я был занят раздачей приказов сервиторам, которые уже готовили к вылету двухместный спидер, когда появилась заплаканная Медея.

– Я сяду за штурвал, – сказала она, застегивая молнию летного комбинезона.

– Не стоит беспокоиться. Ты уже сделала достаточно.

– Но это моя работа, Грегор! Я – твой пилот!

– Забудь.

Я забрался в тесную кабину ярко-красного спидера, закрыл купол и включил единственную турбину.

Распахнулся пусковой люк, и я на полном ходу устремился к Спеси.

Я проследил его полет до Катарсиса, столицы Спеси. Осветительные ракеты и фейерверки фестиваля взлетали над крутыми крышами мегаполиса. Празднование было в полном разгаре. Припарковав свой маленький спидер на посадочном поле в космопорте Катарсиса, я тут же влился в плотную реку скачущих, поющих и кричащих горожан, заполонивших улицы. Все лица после недавнего криосна имели землистый оттенок, все гуляки были пьяны.

В мои руки совали бутылки, а женщины и мужчины бросались на меня с пьяными объятиями и поцелуями. Меня толкали, пихали, закидывали лепестками цветов и конфетти. Запах криогенных химикалий, выходящих из тел вместе с потом, заполнил весь город.

На поиски Фишига ушел целый день. Наконец, я нашел его на последнем этаже обветшавшего, но все еще проявляющего волю к жизни отеля, в номере с видом на Молитвенник.

– Убирайся, – сказал он, когда я открыл дверь.

– Годвин…

– Убирайся ко всем чертям! – завопил он и швырнул стопку в противоположную стену. Фишиг был пьян, и это было на него непохоже, хотя к тому времени весь город находился в том же состоянии.

Фейерверк кашлял и свистел на площади под окнами.

Несколько долгих минут Фишиг буравил меня взглядом, а затем скрылся в ванной. Он вернулся, неся две стопки и поднос со льдом.

Я стоял в дверях и смотрел, как он медленно и осторожно готовит две порции анисовой настойки со льдом.

Одну он поставил перед собой, а вторую напротив. Весьма дипломатичный жест.

Я сел и поднял стопку.

– За все, что мы прошли вместе.