Ордынская броня Александра Невского

Ее, черноокую, с тонкими, словно вычерченными дугами бровей и длинными ресницами его зоркий воинский глаз заметил сразу в толпе нарядных девушек, толпившихся у лавки с украшениями. Да и она тоже быстро заметила его, потому что он, остановив коней, сделал вид, что рассматривает какой-то товар. Горислава как будто обожгло что-то. Ему захотелось заговорить с ней, а затем посадить ее в седло и увезти куда глаза глядят. Некоторое время они стояли, искоса поглядывая друг на друга. Она вроде бы принимала живое участие в разговоре с подружками, но на самом деле все ее внимание было сосредоточено на нем. Он чувствовал это и не отходил от лавки. Воин неторопливо заговорил с серебряником и стал прицениваться к украшениям. Вслушиваясь в разговор девушек, он понял, что их внимание привлекают височные кольца в виде больших витых колец, видимо, псковской или тверской работы и большие кольцеобразные серебряные гривны с узором — шейные украшения новгородской работы. Цена была велика, и у девушек явно не хватало денег. Сняв с пояса свою калиту, Горислав решительно, неспешно высыпал все серебро, что у него оставалось, на лавку и отсчитал сумму, испрашиваемую серебряником за височные кольца и гривну. Торговец, явно довольный покупкой, услужливо и с пониманием улыбнулся и передал товар детскому. Среди девушек воцарилось молчание. Не раздумывая далее, Горислав сделал два шага туда, где стояла она и протянул ей подарки на своих дланях, склоняясь в поясном поклоне.

— Приими, чермноокая, сие в дар, — краснея, произнес он негромким и каким-то, как показалось ему, глуховатым, бархатным голосом.

Немое молчание и восхищение в глазах окружавших ее девушек были ответом ему. Лицо его избранницы залил яркий, розовый румянец. Молчание это длилось довольно долго. Наконец какая-то из девушек что-то шепнула на ушко черноокой и слегка подтолкнула ее вперед. Та, смущаясь, сделала маленький шажок навстречу Гориславу. Он вложил в ее небольшие, розовые длани подарки, прося принять их от чистого сердца и без всякого умысла. Красавица, розовея, негромко поблагодарила его.

Между тем, девушки, понимая, что им не стоит быть свидетельницами завязавшегося разговора, тихонько отошли в сторону на десяток шагов, не выпуская в то же время из виду свою подружку и красивого, хотя с виду и грозного молодца со шрамом на лице. А Горислав, узнав, что его черноокую зовут Антониной, стал выспрашивать, где она живет и кто ее отец и матушка. Оказалось, что она живет близ храма св. пророка Илии на Славне и что она дочь бронника Алексы. Узнав все это, он не стал смущать ее более своими расспросами и, прощаясь, обещал придти в храм св. Илии на литургию в ближайшую субботу.

* * *

Наступило лето. Солнечным июньским утром вся новгородская господа, священники приходских храмов Новгорода и настоятели окрестных монастырей съезжались по зову князя Михаила на владычное подворье на Софийской стороне. Улыбавшийся и нарядный князь приветливо принимал священство и бояр, раскланиваясь со всеми и принимая благословение протоиереев и игуменов. В этот раз рядом с князем был и его сын Ростислав отроческого возраста. Как и отец, он смиренно принимал благословение священников. Когда просторная владычная гридница, где встречали съезжавшихся, наполнилась до тесноты, а приветствия и шум улеглись, когда через распахнутые настежь двери стало видно, что уже и просторные сени полны народом, готовым внимать князю, тогда Михаил Всеволодович обратился к съехавшимся:

— Господа нувогородцы, отьцы и священство, пекущися о вы, реку сие. Се, у вас нету владыце; да несть лепо быти граду сему без владыце. То аще Бог възложилъ казнь свою на Антониа, а вы собе ищите таковаго мужа в попехъ ли или в игуменехъ и в чернцехъ.

На некоторое время в гриднице стало шумно. Ходили слухи, что владыка Антоний сильно разболелся, онемел и не мог уже вести церковных служб. Но ходила и другая молва, что Антоний ушел в затвор и принял на себя обет молчания. Получалось так, что при живом владыке новгородцы все же оставались без верховного пастыря. Среди собравшихся начались споры. Тогда князь, подняв десницу вверх, громким голосом обратился к собравшимся, прося их высказывать свои мнения в полной тишине и внимании друг к другу. От лица священства Торговой стороны вперед вышел отец Никодим и кратко промолвил:

— Княже, есть черноризец дьякон у святаго Георгиа, именем Спиридон; достоин есть того.

Однако вслед за отцом Никодимом из группы бояр, поддерживавших ранее владыку Антония и сочувствовавших князю Ярославу, вышел Иванко Тимошкинич и громко, почти со злобой, выкрикнул:

— Кого дасть митрополит, то и нам отець!

Из группы мужей, стоявших за Иванком, послышались громкие голоса, требовавшие послать к великому князю Юрью и просить в архиепископы Иосифа Володимерьскаго. Но тут же с противоположной стороны, там, где стояли сторонники Михаила Всеволодовича, раздалось:

— Кого поставить патриарх из Никииа, любо гричина!