Ордынская броня Александра Невского

Татары подошли с напольной стороны и сразу поставили против Старых ворот, ближе к Неглинке, пятнадцать пороков. Однако первые снаряды, пущенные пороками, до воротной вежи не долетели. Враг пристреливался. В течение четырех дней завоеватели грабили окрестности и стягивали к Москве свою рать. Видно было, как они свозили с округи камни и варили в котлах над кострами зловонную зажигательную смесь. Вечером четвертого дня осады татарские ратники заставили русских полоняников подтащить пороки еще ближе к воротной веже у Неглинки и стали ограждать их тыном. Русские стрелы доставали до тыновой ограды только на излете. На пятый день утром тысячи стрел, десятки камней и огненных снарядов ударили по заборолам и бревенчатой кладке Старых ворот Московского Кремника. Тысячи татар, укрывшись щитами или выгнав впереди строя своих лучников пленных русичей, повели прицельную стрельбу. Князь Владимир Всеволодович в окружении ближних бояр и дружины был на стенах. Сотни москвичей, взявшихся за оружие, уже вступили в бой с татарам, пуская стрелы из луков и железные болты из самострелов. Многие гражане сбивали пламя пожаров с построек внутри града и пытались восстановить обвалы бревенчатой кладки Старых ворот. Как увидел и понял воевода Филипп Нянок, главный удар пороков был направлен с напольной стороны именно сюда. Но и москвичи метко били по прислуге камнеметов с верхов стены. У Великих ворот тоже шел бой, но поскольку подъем к воротам здесь был круче, камнеметов ворог там не поставил. Видно было, что татары несли большой урон. Особенно много побили их железными арбалетными болтами. Хитрый и умный воевода стянул к Старым воротам основные силы оборонявшихся — более полутора тысячи воев, укрывавшихся теперь щитами и легким тыном от стрел и камней, летевших через стену. Он знал, что татары попытаются сделать примет у ворот града и будут вышибать тараном воротные створы. Здесь должна была состояться решающая сеча. Через час верха воротной вежи были разбиты пороками, и татары пошли на приступ, гоня перед собой полоняников. Стрелы перестали лететь с боевых ходов града. Филипп Нянок, перекрестившись, призвал московских воев готовиться к решающему соступу с ворогом. Оборотясь к молодому князю Владимиру Всеволодовичу, попросил его укрыться в безопасном месте, а сам с Дмитроком Киевцем и другими боярами двинулся в сторону ворот, обнажив свой харалуг. Князь Владимир и несколько отроков с луками так и остались на верхах рубленой стены у заборол, не двигаясь с места.

Еще через полчаса татары, сотворив примет к воротной веже, под градом стрел вышибли тараном створы ворот. Под рукой Филиппа Нянка все московские вои — княжеская дружина, бояре со своими людьми, градский люд и смерды окрестных сел, вооруженные рогатинами и секирами ринулись в проем Старых ворот навстречу захватчикам. Русские лучники, собравшись на стене, без перерыва били по татарам, ринувшимся на приступ. Ожесточенная схватка, развернулась тогда за Московский Кремник. Татары пустили навесом над стеной тысячи стрел, и сотни москвичей нашли смерть тут же. Но в воротном проеме и у ворот многие татарские ратники были посажены на копья и рогатины, многие рассечены, побиты мечами, секирами, клевцами, кистенями, палицами княжеских, боярских воев и простых москвичей. Сеча за град длилась около часа. Силы москвичей таяли с каждой минутой. Смяв организованное сопротивление оборонявшихся, татары прорвались к храму святого Димитрия, а затем к Боровицкому холму и княжеским хоромам. Последние защитники Кремника еще дрались на верхах стен, у построек града и у храма, когда израненного воеводу Филиппа Нянка привели к Батыю, въехавшему в Кремник через разбитые врата. Царь, видя, что перед ним смелый, искусный и умный воин предложил покориться и служить ему. Но московский воевода назвал Батыя врагом правоверных христиан и тут же принял смерть от мечей нукеров монгольского царя. Встретив ожесточенное сопротивление москвичей, потеряв в схватке около двух тысяч человек, озверев от крови, татарские ратники не щадили уже никого. В неравной сече за Москву приняли смерть и все большие московские бояре — Дмитрок Киевец, Любим Турыга, Феодор Голутва. С ними легли их вои и княжеская дружина. В схватке погибло несколько тысяч простого, черного московского люда. Мстя за погибших сородичей, татары убивали даже стариков, женщин и детей. Отроки и слуги московского князя Владимира погибли все до единого, сам же он взят в полон. Богатая и цветущая Москва была разорена и разграблена. Монах-летописец — один из авторов Лаврентьевской летописи спустя какое-то время написал об этом так: «Тое же зимы взяша Москву татарове. И воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрьсьянскую веру. А князя Володимера яша руками сына Юрьева. А люди избиша от старьца и до сущаго младенца. А град и церкви святыя огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша. И много именья вземше отидоша».

* * *