Ордынская броня Александра Невского

Сверкавшие огнем глаза князя стали остывать и тускнеть. Он поник челом, и слезы покатились у него из очей. Затем опустил главу Мстислав. Следом перестали бряцать оружием и выкрикивать вои на стенах. Все поняли, что защитить своих родных и близких, укрывшихся в стенах стольного града, можно только сражаясь и умирая в мучениях и страданиях здесь на стенах, под ударами стрел, камней, огненных снарядов, под обвалами рубленых стен, сгорая в пожаре родного города.

Тем временем татары, взяв по узду коня полоненного князя Владимира, повели его к реке Лыбеди. С тоской глядели Всеволод, Мстислав и владимирская дружина на происходившее с высоты каменной стены Золотых ворот, понимая, что им уже не выручить и не спасти родного брата и князя.

К утру следующего дня татары встали станом вокруг всего города. Вечером запылал разграбленный отрядом Байдара и не обороняемый никем Боголюбов. Все его население, включая мужей, кметей и гражан, способных носить оружие, бежало на юг— в леса на реке Гусь. А еще утром Бату-хан послал пять тысяч каракиданьского тумена под рукой Хорду и две тысячи найманов, кераитов и монголов во главе с Бури и Тангутом на Суздаль. К вечеру монголо-татары уже ворвались и разграбили окрестные села, Кидекшу и суздальский посад, которые некому было оборонять. Однако суздальский кром, стоявший в речной петле, отрезанный глубоким рвом и защищенный высоченным валом со стороны посада и со стороны заречных слобод, казался неприступным. На стенах и воротной веже крома с факелами, копьями и луками было не менее трехсот воев. Остатки суздальских боярских дружин и посадского люда взялись за оружие. Подступив к крому со стороны посада, вороги пытались перекинуть длинные бревна через глубокий и широкий ров, соединенный с еще более широким оврагом у высокого берега реки Каменки. Но это не удалось. Тогда татарский отряд подошел к воротам суздальского крома со стороны моста через реку. Здесь вал был ниже и ров уже. На реке стоял прочный лед. Под стрелами суздальцев татары навели примет к воротной веже и вышибли тараном врата. Защитники града были перебиты в течение получаса. Озлобленные сопротивлением небольшого отряда суздальцев, татары, ворвавшись в кром, разграбили соборный храм Рождества Пресвятой Богородицы. Княжий двор и монастырь святого Димитрия были сожжены. Прочие монастыри разграблены. Чернецы, черницы, попы, убогие люди, обитавшие при монастырях, были иссечены мечами. Все молодые монахи и монахини, дьяконы, жены священников, дети священнических семей взяты в полон и отведены в монгольские станы.

Большая часть татарского войска, ограбив окрестности, вновь собралась возле Владимира. Шестого февраля с утра в мясопустную субботу китайские мастера стали устанавливать камнеметы для обстрела стен. Под их руководством полоняники делали длинные лестницы и строили тыновой острог вокруг всего города, что бы ни одна живая душа не могла ни проникнуть туда, ни выйти оттуда. Стрелы русских луков и самострелов также не могли разить врага, укрывавшегося за тыном. Большинство владимирцев поняло, что приблизился час вражеского приступа. В городе царили печаль и тоска. Многие приуготовлялись к смерти, одевая праздничное и чистое платье. Кто-то шел к владыке Митрофану и принимал монашеский постриг. Кто-то со слезами молился в храме. Кто-то, уходя на стены драться с врагом, прилаживал и вздевал доспехи, меч, секиру, затем вставал на колени перед родителями, принимая их благословение, следом целовал, обнимал жену и детей. Не было в тот день во Владимире дома, где бы не лились слезы из глаз, где бы не слышались причитания о живых, словно о покойных. Дымом и чадом тянуло с запада, это горели деревянные постройки Рождественского монастыря.

Утром, в неделю седьмого февраля, на память святого Феодора Стратилата татарские пороки пустили в стены града сотни камней. Камнеметы били град сразу в четырех местах. Их поставили там, где стрелы оборонявшихся не могли достать татар и прислугу пороков с высоты стен или воротных веж. Потому по Волжским воротам, стоявшим в низине близко к берегу Клязьмы, ударило сразу двадцать пять камнеметов. На излете стрелы, пущенной с высот каменной вежи Золотых ворот, татары поставили и огородили тыном еще семнадцать метательных машин. Их камни и стрелы били в стену, за которой возвышалась глава храма Святого Спаса. От ударов двадцати пороков стали рушиться рубленые стены Нового города между Ириниными воротами и Лыбедью, что близ Княгининого монастыря. Двенадцать пороков крушили стены града в полете стрелы ошую Медных ворот, стоявших у Лыбеди на скате между двух оврагов.