Ордынская броня Александра Невского

Дорога пошла вдоль левого берега быстрой Лыбеди и стоявших над ней по правобережью рубленых стен Нового и Печернего города. Лошади неспешно рысили. Мысли князя переключились на суздальские дела. Вот уж более года прошло с тех пор, как он велел разобрать обветшавший Успенский собор в Суздальском Кроме. Собор был поставлен его дедом — князем Юрием Долгоруким на месте еще более древнего собора прадеда Владимира Мономаха. С той поры уже сто тридцать лет прошло. Но и старый дедовский собор со строгими и голыми кирпичными стенами не нравился князю Юрию. Он, как и дядя Андрей, и как отец хотел прославить свое имя, воздвигнув церковь из белого камня, изукрашенную резьбой, «красивейшею первыя». Однако старый храм был еще очень прочен, и его стены пришлось подсекать в основании и обрушивать. Теперь уже на старом основании стали класть новые белокаменные стены. И в прошлом году владимирский летописец по воле князя записал:

— Великии князь Гюрги[67] заложи церковь каменьну святыя Богородицы в Суждали.

Подковы коней застучали по деревянному настилу у спуска к Медным воротам Печернего города. Но княжеская свита не повернула налево, а погнала коней туда, куда уже направился князь — вверх и на подъем вдоль реки и рубленых стен Нового города.

В вечернем закате за стенами града брызнули и заиграли красным золотом главы Княгинина монастыря. Вскоре лошади вновь пошли под уклон. Князь и сопровождение спустились к мосту над Лыбедью и услышали, как зазвонили в било в Княгинином монастыре, около Успенского собора и на Ирининых воротах. Под копытами лошадей задрожал бревенчатый настил невысокого моста над рекой. У Ирининых ворот, несмотря на вечернее время, еще сновал городской люд, задержавшийся вне градских стен по торговым или загородным делам. Встречая князя, люди почтительно расступались, приветствовали его и кланялись.

Миновав рубленую вежу Ирининых ворот, князь и его люди продолжали ехать снаружи рва, вала и градской стены. Дорога шла вверх к Золотым воротам. Вечерний закат красил последними неяркими лучами золотой крест и главу надвратного белокаменного храма и белокаменных ворот, освещая стены розовым светом. Когда князь Юрий подъехал к самим воротам, то сторожа и городской люд, живший рядом, вышли встречать его. Окованные красной медью массивные створы ворот были распахнуты. Князь остановил коня. Обратившись ликом на крест храма, перекрестился и склонил голову. Затем поклонился людям, встречавшим его. Навстречу князю прискакал его тиун[68], спрыгнул с лошади и, кланяясь, сообщил, что княгиня с детьми который день ожидает его здесь поблизости на старом княжеском подворье у Спасского храма. Усталый князь легко кивнул головой в ответ и в душе обрадовался, что не надо ехать далеко — в Детинец. Подобрав поводья и тронув коня стременами, он въехал в главные ворота стольного града. Сверху — с бревенчатого настила, из бойниц сруба, умостившегося под сводом высокого проема, на него с любопытством и уважением глядели глаза сторожей. Гулко застучали копыта коней по деревянному настилу, отражаясь эхом от каменных стен и свода огромного здания. Миновав ворота, князь немного проехал по бревенчатой мостовой главной городской улицы и свернул направо к старому княжескому двору.

Встреча с семьей, баня, ужин отвлекли князя от забот. И уже после ужина, перед вечерней молитвой, князь Юрий сказал, что будет завтра — в субботний день, стоять литургию в Дмитровском соборе в Детинце[69].

* * *

Субботняя литургия не была пышной и продолжительной. Шел Петров пост. Однако как только закончилось причастие, князь Юрий пошел на воздух, не дожидаясь водосвятного молебна. За ним тронулся и его слуга-отрок. Жена и дети еще оставались на службе. Несмотря на субботу, в храме было много народа. Стояли ближние бояре со своими домочадцами и слугами, люди княжеского двора, гриди. Пропуская Юрия Всеволодовича, все почтительно расступались. Князь вышел через распахнутый западный портал и сразу почувствовал, что недавно окончился небольшой июньский дождь. Было пасмурно, но тепло. В воздухе легко пахло теплой и сырой землей, свежей листвой и смолистым запахом тополиных почек. Он глубоко вдохнул пахучий и свежий воздух, облегченно выдохнул и, развернувшись лицом ко входу, перекрестился и склонился в поясном поклоне. Распрямившись, князь повел плечами, посмотрел по сторонам и решил полюбоваться белокаменной резьбой любимого им с детских лет храма. Слишком много было связано в его жизни с этим небольшим домовым собором, построенным его отцом на княжеском дворе близ массивных, рубленых княжеских хором.