Ордынское иго и становление Руси

Юрий объявил себя великим князем, дал Василию в удел Коломну. Бывшие недруги по-родственному обнялись, Василий уехал в Коломну. И тут-то началось нечто необычное для всех русских распрей прошлого: в удел племянника со всех сторон потянулись бояре, князья, народ – сказалась соответствующая идеологическая обработка населения окружением князя, Юрия называли хищником, давали другие нелестные определения. Самозваный великий князь тоже не дремал, только слушали его плохо. Особенно жители столицы – бояре, которых Юрий лишил их постов, и простолюдины, по неясным причинам проявившие вдруг жалость и любовь к внуку Донского, – встали единодушно в его защиту. «В несколько дней Москва опустела: горожане не пожалели ни жилищ, ни садов своих и с драгоценнейшим имуществом выехали в Коломну, где не доставало места в домах для людей, а на улицах для обозов. Одним словом, сей город сделался истинно столицею великого княжения, многолюдною и шумною. В Москве же царствовали уныние и безмолвие; человек редко встречался с человеком, и самые последние жители готовились к переселению. Случай единственный в нашей истории и произведенный не столько любовью к особе Василия, сколько усердием к правилу, что сын должен быть преемником отца в великокняжеском сане!» – писал Н. М. Карамзин.

С этим выводом Н. М. Карамзина могут согласиться далеко не все, но сам факт исхода жителей Москвы из любимого города говорит о многом и главным образом о том, что на рубеже XIV-XV веков действительно (как об этом писал в XIX веке И. Е. Забелин) «вокруг Москвы-города уже существовал Москва-народ, именно та сила, которая впоследствии заставила именовать и все народившееся Русское Государство – Москвою, Московским Государством».

В этом действе обитателей окрестностей Боровицкого холма впервые столь ярко проявилась одна из главных, определяющих русский дух черт московского характера: невоинственное упрямство, которое можно с большой степенью точности определить всем хорошо знакомым русским «не замай!». Справедливости ради следует отметить, что подобные открытые проявления какого-либо недовольства для московского люда были в последующие века чрезвычайной редкостью. Москва-народ «выступал» исключительно редко. Хотя бунтов всевозможных бывало здесь предостаточно, новгородским духом на Москве и не пахло. Но с виду спокойный, этакий трудяга Москва-народ внутренне всегда готов был устроить нечто подобное «исходу в Коломну».

Посидел князь Юрий в Москве, понял, что управлять пустыми домами, улицами очень трудно, просто невозможно, уехал в Галич, перед этим уведомив соперника в том, что он уступает ему Москву, «где Василий скоро явился с торжеством и славою, им не заслуженною, сопровождаемый боярами, толпами народа и радостным их криком. Зрелище было необыкновенное: вся дорога от Коломны до Москвы представлялась улицею многолюдного города, где пешие и конные обгоняли друг друга, стремясь вслед за государем, как пчелы за маткой, по старому, любимому выражению наших летописцев», – писал Н. М. Карамзин.

Московский люд всегда был щедрым на авансы всем своим законным правителям. Но далеко не всегда эти авансы шли в дело.

В 1434 году Юрий одержал полную победу над войском Василия, тот позорно сбежал в Нижний Новгород, а победитель после недолгой осады столицы вошел в Москву. Внук Донского в отчаянии решил бежать в Орду, но вовремя подоспела весть о кончине 6 июня 1434 года Юрия Дмитриевича, и распря вспыхнула с новой силой. Взаимное озлобление было столь великим, что Василий Васильевич приказал ослепить собственного племянника – князя Василия Юрьевича, сына своего родного брата и главного соперника – Юрия. А между тем в 1437 году изгнанный из Орды Махмет отошел со своим войском в Белев, в то время принадлежавший литовцам. Василий Васильевич, когда-то получивший из его рук ярлык на великое княжение, теперь послал на бывшего благодетеля войско во главе с Шемякой и Дмитрием Красным, еще одним сыном Юрия (некоторые ученые считают, что был лишь один сын у Юрия с именем Дмитрий, а именно Шемяка).

Братья шли к Белеву как по чужой стране: грабили местное население нещадно. Но когда дело дошло до битвы с Махметом, они проявили бездарность и трусость. Русские потерпели жестокое поражение. Василий II Васильевич перестал доверять Шемяке, хотя спустя три года вновь заключил с ним дружественный союз. Махмет покинул Белев – бывший хан был человеком энергичным и упорным, он откочевал в Казань, разрушенную несколько лет назад, восстановил город и основал ханство. Обиду на русского князя он не забыл.

В 1440 году умер Дмитрий Красный; Шемяка после смерти младшего брата стал еще опасней, будто перешла к нему от родственника непримиримость по отношению к Василию Васильевичу.

Они воевали друг с другом в 1441 году. Игумен Троицкий, Зиновий, примирил их, но ненадолго.