Орджоникидзе

На уроке физической географии Орджоникидзе нежданно-негаданно спросил преподавателя Потемковского, не скрывавшего своих левых взглядов:

— Где же место бога во всем мироздании?

Александр Феликсович чуть помедлил — у него уже было немало неприятностей с начальством и полицией, окинул взглядом учеников и ответил вполне исчерпывающе:

— Наука не нуждается в боге! [7]

…Новички всегда нетерпеливы и категоричны в решениях. Они рвутся на штурм вершин, а их подолгу тренируют в долинах и в легкодоступных горах.

Примерно так обстояло и с Серго после вступления в нелегальный ученический кружок. Тайные сходки, запрещенные книги, подпольная большевистская газета «Брдзола» («Борьба»). Распространение прокламаций и листовок. Новые поручения — новые испытания. Еще и еще! И, как высшее признание, доступ в круг наиболее видных грузинских революционеров. Его, шестнадцатилетнего, знакомят и с русскими социал-демократами, сосланными на Кавказ.

Еще был на свободе друг Ленина, вместе с ним отбывавший ссылку в Шушенском, Виктор Константинович Курнатовский. Осенью 1900 года, сразу после окончания ссылки, Курнатовский по совету Ильича поселился в Тифлисе. Сердечный, разносторонне образованный человек, великолепный организатор, он пользовался огромным влиянием и очень много сделал для распространения в Закавказье революционных ленинских Идей.

Для Серго знакомство с Курнатовский было редкой удачей. О лучшем наставнике он и мечтать не мог. Тогда, в Тифлисе, они виделись не так уж часто — Курнатовского вскоре арестовали и с группой грузинских социал-демократов выслали в Якутию. Но уважение и признательность Виктору Константиновичу Серго сохранил навсегда.

Жизнь их снова свела в Париже в 1910 году. От Ленина Орджоникидзе узнал, что Курнатовский тяжело болен, лежит в госпитале. Каторга в Нерчинске, скитания в Японии и в Австралии вконец подорвали его силы. Он тяжело мучился из-за страшных головных болей, наполовину оглох. Серго часто навещал его. Иногда вместе с Владимиром Ильичей. Оба горько переживали болезнь друга, старались как-то облегчить его участь. Жить Курнатовскому оставалось совсем недолго…

Еще трагичнее оборвалось короткое знакомство Серго с Ладо Кецховели, одним из самых подготовленных и деятельных грузинских марксистов. [8]Ленин в письмах к Ладо величал его «отцом Нины». А кто такая «Нина», большевики Закавказья, всего Юга России, отлично знали. Это была крупная подпольная типография, где с матриц, доставляемых из-за границы в Баку, печаталась ленинская «Искра». Там же большими тиражами печатались брошюры и прокламации на русском, грузинском, армянском языках. Кецховели был и издателем и автором…

Не зря в одном «совершенно секретном» донесении руководители тифлисского губернского жандармского управления зондировали почву, как отнесется департамент полиции к убийству Кецховели. «Хорошо было бы избавиться от Кецховели, — сообщали тифлисские жандармы. — Следствием установлено серьезное значение его революционной деятельности. В случае ссылки он постарается скрыться за границей и своими крайними взглядами в будущем причинит нам немало вреда».

Серго познакомился с Ладо Кецховели в 1902 году в один из его приездов в Тифлис — Ладо большей частью жил в Баку, изредка появлялся в Грузии и на Северном Кавказе. Кто мог предполагать, что через год с небольшим часовой застрелит Кецховели в Метехском замке?! Серго, незадолго до того принятый в Российскую социал-демократическую партию, был одним из главных ораторов на траурном митинге. Никогда раньше гора Давида не видала такого множества потрясенных, разгневанных тифлисцев. Серго прочел им строки из «Новой Марсельезы», написанной Кецховели в тюремной камере и переданной на волю за несколько дней до гибели:

В стране, подавленной бесправием, —
Вам слышно ль близкий ураган?
То в смертный бой с самодержавием
Вступает русский великан…

Кавказские революционеры всегда напоминали своим новым товарищам, что «…грузинское рабочее движение не представляет собой обособленного, только лишь грузинского с собственной программой, оно идет рука об руку со всем российским движением и подчиняется Российской социал-демократической партии». Еще в самый первый социал-демократический кружок, созданный в Тифлисе рабочим-механиком Федором Афанасьевым, — 1893 год — входили грузины, русские, поляки, евреи, армяне, литовцы. Деятельным участником кружка Афанасьева позднее стал и Максим Горький.

Живое общение с марксистскими группами Кутаи-са, где тогда работали М. Цхакая и А. Цулукидзе, поддерживали русские революционеры Г. Франчески, И. Лузин, Н. Козеренко. Все они принимали активное участие в переводе на грузинский язык «Коммунистического манифеста» и многих изданий «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», основанного Лениным в Петербурге.