Орджоникидзе

Студента, секретаря комсомольской организации института внешней торговли, Георгия Гвахария вдруг вызвал Народный комиссар Рабоче-крестьянской инспекции Орджоникидзе.

— Так вот ты какой, воинственный земляк! — Серго усадил Георгия рядом с собой на диванчике. — Анастас Микоян посоветовал мне познакомиться с тобой. Он был у вас на собрании, слышал, как ты громил старых профессоров. Петушишься, бичико? Организуй из своих комсомольцев эскадрон "легкой кавалерии" при Рабкрине.

После окончания института назначение в Лондон — сотрудником торгпредства. И снова неожиданность. Перевод в Москву — инспектором в РКИ, Дальше — ВСНХ. Ошеломляющий вопрос Серго:

— Пять строительств сразу потянешь?

— Пять?!

— Ты что, постарел, плохо слышишь? Поедешь в Донбасс начальником "реконструкции" — понимай, строительство — пяти важнейших заводов.

В ту пору Георгием заинтересовался писатель Константин Паустовский, пожалуй лучше всех знающий толк в романтиках и героях. В очерке, датированном 1933 годом, Паустовский рассказывает:

"…во главе всех пяти сверхударных строек Донбасса стоял Гвахария — человек, столь же стремительный в работе и решениях, как стремительно, взрываясь внутренней энергией, звучала его фамилия… Работа идет быстро, но без трагических перенапряжений, весело, но без хвастовства, спокойно, но без железно сжатых губ и свинцового взгляда. Героизм не наряжается в пышные одежды или в нарочно скромные онучи. Героизм ходит в кепке, и лицо героя так же обыкновенно "чаще всего бывает красным от смущения, как и лицо любого смертного. Героизм бывает разный, но выше всего тот, который нельзя ни сфотографировать, ни пышно описать".

Когда для страны самым главным, просто жизненно необходимым стал металл, Гвахария попросился на макеевский завод. Хуже на Украине предприятия не знали.

В два часа ночи в доменный цех зашел чисто выбритый, тщательно одетый человек в роговых очках. Новый директор. У домен он оставался до рассвета. Так каждую ночь две недели подряд. Затем звонок в Москву.

— Товарищ нарком, я готов назвать кандидатуру нового начальника доменного цеха. Только его фамилия вам ничего не скажет. Недавний студент, самый молодой начальник смены, комсомолец Илья Злочевский.

— Да, кандидатура неожиданная… Ну что ж, назначай! — ответил Серго. — Теперь уж рассуждать нечего. Отдал комсомольцам в руки завод — хозяйничайте. К вам эстафета перейдет!..

"Комсомольский" завод — неожиданно ли? — становится лучшим заводом Советского Союза. Первым, к удивлению очень многих хозяйственников и экономистов, отказался от государственной дотации. По законам и обычаям тех лет без дотации заводы не работали. Шаг Гвахария казался невероятным. Даже главарь белых эмигрантов профессор Милюков написал: "В Москве теперь усиленно роют могилу металлургической промышленности. Отказ от дотаций приведет к полному краху. Туда им дорога!"

Серго не отказал себе в удовольствии — прочел на большом совещании работников промышленности авторитетное и любезное предсказание Милюкова слово в слово, все, что сумел сказать бывший русский экономист. От себя радостно добавил:

— А дело, начатое Гвахария, вышло! Вся южная металлургия и все заводы "Спецстали" в настоящее время уже работают без дотаций.

— Вот как мы развратили Каттеля! — восклицает Серго.

Ага! Добрались до челябинских записок.

Осень 1934 года. Большая поездка Орджоникидзе по Уралу. Пермь. От нее на север — Березники, Соликамск. Потом Чусовая, Нижний Тагил, Калата, Свердловск, Карабаш, Челябинск, Златоуст и особенно дорогая сердцу Серго Магнитка.

Уже несколько часов Орджоникидзе осматривает подготовленный к пуску станкостроительный. Начал с огромного цеха сборки, того, что когда-то вызвал столько споров и непримиримых столкновений. По проекту механосборочный должны были возвести из монолитного железобетона. Нежданно-негаданно воспротивился главный инженер — ныне начальник строительства Каттель. Он предложил применить какие-то необычные сборные конструкции. Доказывал, что новшество ускорит сроки, заметно снизит затраты.

Авторы проекта пригрозили, что они снимают с себя всякую ответственность. Технический совет наркомата также предупредил: отказ от монолитов слишком рискован, весьма вероятны большие неприятности.

Орджоникидзе выслушал проектировщиков, работников наркомата, Каттеля, объявил:

— Хорошо, что Каттель берется. Надо пробовать! — Тут же добавил: — Если попытка не удастся, а в новом деле всякое может случиться, на твою, Каттель, худую шею всех собак будут вешать. Так пусть лучше вешают на меня — у меня шея покрепче.

Серго вырвал листок из служебного блокнота, написал:

"Тов. Каттелю. Предлагаю Вам в порядке производственного риска — для опыта — строить механосборочный цех из сборных конструкций. Ответственность за это принимаю на себя. Орджоникидзе". — Сейчас Серго с удовольствием убедился — опыт вполне удался. При выходе из завода замечает еще один корпус, чуть меньший по размерам.

— А это что?

Начальник строительства Каттель пренебрежительно машет рукой.

— Ничего интересного. Маленький вспомогательный цех.