Ореховый посох

Затем стратегия великана стала понемногу проясняться. Крепко зажав одной рукой руки своего противника, а другой придерживая его спину, он согнул ноги в коленях, затем вдруг с силой подпрыгнул, перевернулся в воздухе и всем своим весом рухнул на врага, придавив его к земле. Их тела, ударившись о землю, глухо ухнули; этот звук больше всего был похож на взрыв газа, находившегося в баллоне под давлением. Ханна не сомневалась, что третий насильник мертв; никто не сумел бы выжить после такого падения. И ей очень хотелось надеяться, что он, умирая, испытывал страшную боль.

Она так и продолжала сидеть посреди дороги, когда ее спаситель, ловко перекатившись по земле, проверил, не пришел ли в себя кто-то из тех двоих, и рывком поднялся на ноги. Затем он молча подошел к ней и присел на корточки, растопырив ляжки. И Ханна вдруг вспомнила, как во время лекций по естественной истории им рассказывали о жизни и привычках большой серебристой горной гориллы. Этот человек, застыв как изваяние, смотрел на нее так, словно ждал, что она вскочит и попробует убежать. Судя по его одежде, он был из той же труппы актеров, представлявших что-то из времен Средневековья или Возрождения.

— Господи! — громко воскликнула Ханна, вдруг подумав о том, что этот могучий молодой мужчина вполне мог уничтожить остальных, чтобы она досталась ему одному. — Только, пожалуйста, не делайте мне больно! Пожалуйста! — Слезы снова потекли у нее из глаз, и она продолжала умолять его: — Пожалуйста, помогите мне! Я же им ничего не сделала! Я ничего такого им не сказала! Мне просто нужно было позвонить, вот и все.

Она хотела отползти в сторону, но под молчаливым взглядом этого великана ноги отказывались ей повиноваться. Вся дрожа, она подхватила свою куртку и попыталась, обвязав рукава вокруг талии, как-то прикрыть расстегнутые джинсы.

— Только больше не надо, пожалуйста! — снова и снова повторяла она. — Не надо, я больше этого не вынесу...

Черн продолжал молча смотреть на нее. У этой девушки не было ни оружия, ни доспехов, так что вряд ли она была солдатом оккупационной армии. И как ужасно она одета! Она что, пыталась привлечь к себе внимание? Но она казалась ему такой хрупкой, такой беспомощной! И красивая. Очень похожа на ту картинку, которую он однажды видел в подвале у местных повстанцев: запрещенное изображение морской нимфы. Слыхал он и всякие истории о морских нимфах и их магической силе. Они обычно завлекали моряков своей красотой и яркой одеждой, вроде как у этой молодой женщины, а потом заманивали их в морскую пучину или в пасть какого-нибудь кровожадного морского чудовища.

Черн, осторожно протянув к ней свою лапищу, ощупал мягкий материал, из которого были сделаны ее странные бело-желто-синие башмаки. Это были самые невероятные и самые красивые башмаки из всех, какие он когда-либо видел. Наверное, они были бы еще ярче и красивее, если с них стереть эту проклятую пыль. И Черн нежно провел пальцем по носку ее башмака. Но тут же резко отдернул руку, потому что девица вдруг завопила от ужаса и изо всех сил лягнула его прямо в грудь.

Удар этот, разумеется, был ему что слону дробина. Ничуть не расстроившись, Черн встал и даже отошел на несколько шагов, надеясь, что несколько успокоит этим морскую нимфу. Но девушка продолжала кричать, причем это было какое-то странное, неведомое Черну наречие, и он решил, что пора все дальнейшие проблемы, а также выяснение, кто она такая, препоручить Хойту. Он, Черн, свое дело сделал — с насильниками расправился; теперь пусть Хойт возьмет на себя переговоры с этой нервной морской нимфой. Черн огляделся в поисках друга и увидел, что Хойт мирно сидит совсем рядом, на стволе упавшего дерева. Ожесточенно жестикулируя, Черн тут же объяснил ему, в чем проблема, и Хойт спокойно ответил:

— Нет, вряд ли это морская нимфа, Черн. Однако девушка определенно нездешняя.

Хойт встал и медленно подошел к ним, стараясь не испугать и без того до смерти перепуганную молодую женщину.

— Ты лучше немного отойди от нее, ладно? — попросил он Черна. — Не то я тебя тоже лягну — навис над человеком, как эти чертовы луны в небесах.

Черн повиновался, и оба увидели, что столь немыслимым образом одетая девушка заметно успокоилась. Хойт тоже слегка отошел от нее и, стоя рядом со своим могучим другом, спросил, улыбаясь:

— Сильно они тебя поранили?

Теперь Ханне даже трех секунд не потребовалось, чтобы мысленно перевести этот вопрос, вполне хватило и одной, однако ответила она по-прежнему по-английски:

— По-моему, нет... Вряд ли там что-то серьезное... Просто очень больно в самом низу живота, и глаз он мне немного повредил. А в остальном я вроде бы вполне цела.

Хойт задумчиво поскреб подбородок, затем опустился возле нее на колени и протянул ей фляжку с водой.

— Вот. Попей. А потом попытаемся еще немного поговорить.

— Спасибо. — Ханна вынула из фляжки затычку и выпила все до последней капли. Потом вернула фляжку и спросила: — Вы можете мне сказать, где я нахожусь? Где это? Что это за место? Я так и не смогла определить...