Ореховый посох

Марк вздохнул. Он был совершенно уверен, что Стивен только сейчас начинает по-настоящему использовать таинственную силу посоха. Вполне возможно, если бы он захотел, то одним мановением руки мог бы сжечь всю эту банду потенциальных убийц. Похоже, когда он научится как следует управлять этой магией, то сможет воздвигать на пути неприятеля горы или вызывать небесный огонь, способный повергнуть в прах весь дворец Велстар, похоронив под его обломками этого ублюдка Нерака.

Марк своими глазами видел, как Стивен сражался с целой армией призраков, совершая такие изящные и отлично координированные движения, словно танцовщик в балетном спектакле. Вот какой магией он должен до конца овладеть! А не осыпать градом камней каких-то бандитов и не метать в них огненные шары, точно фокусник в цирке!

Марк поморщился: о чем он только думает! Ведь он же абсолютно ничего не понимает в таких вещах. Лучше думать о том, что Стивен, конечно же, сделает все, что в его силах, чтобы их спасти. Чтобы спасти весь Элдарн. А потом — найти способ, чтобы снова вернуться в Колорадо. Марк лег на бок, снова пытаясь уснуть.

Но это удалось ему еще не скоро.

ПЕРЕПРАВА

В предрассветные часы Марку приснился тот песчаный берег близ Эстрада и та ночь, когда он, поскользнувшись в гостиной, угодил прямо в открытый портал. Над ним опять висели в ночном небе немыслимые луны-близнецы, и мириады звезд усыпали небосвод, похожие на рой светящихся насекомых, и в свете этих звезд и лун была видна светлая полоска песка, уходившая вдаль в обоих направлениях и исчезавшая во тьме. Было душно и влажно. Марк стянул с себя свитер, снял сапоги и побрел в воду, наслаждаясь знакомым ласковым прикосновением волн, которые с такой затаенной страстью обвивали его колени, словно собирались утащить в море.

И отец его тоже почему-то оказался там. Да нет, это был не ронский пляж, а Джонс-Бич в Нью-Йорке, и отец только что тяжело опустился на складное пляжное кресло. Знакомый семейный зонт желтого цвета отбрасывал на песок негустую тень, и Марк отчетливо услышал щелчок открываемой банки с пивом. Но отец его сел почему-то не лицом к воде; не собирался он и купаться; он даже босые ноги не вытянул, как обычно, чтобы их касалась легкая пена прибоя, в полуденном свете казавшаяся янтарной. Отчего-то отец повернулся лицом к городу и, щурясь, смотрел вдаль. Он словно пытался увидеть, как вспыхивают отблески солнечного света на серебристых телах реактивных самолетов, взлетающих или идущих на посадку над Ямайка-бэй и похожих на огромных летучих рыб, на мгновение застывших в кадре фотографа.

К концу дня отец наверняка прикончил бы полдюжины пива, два сэндвича с окороком и вафельный рожок с мороженым — мороженое он всегда покупал во время своей единственной прогулки в сторону домиков с «удобствами для отдыхающих», расположенных вдоль дощатого настила для променада. Во время таких прогулок Марк всегда держал отца за руку, а тот угощал его историями о Карле Язстремском и его героических подвигах во время вчерашнего матча, и о том, каким маленьким казался мяч, когда его отбил Зеленый Монстр Фенвея во время дубля, решившего исход матча.

И вдруг рядом с ними появился алмор, обтекая их со всех сторон по горячему песку, словно ожившая лужица слизи. Он был совсем близко, и Марк чувствовал его запах, гнилостный, отвратительный, еще усугубленный влажной нью-йоркской жарой. Он потянул отца за руку, потянул изо всех сил, но по неизвестной причине отец на это даже внимания не обратил и демона, выжидающе распростершегося у его ног, вроде бы даже не заметил.

«Сегодня какое будем, шоколадное, ванильное или мягкое?» — спросил он, и Марк в ужасе увидел, что отец его уже по колено провалился в молочно-белое студенистое тело алмора. Но пока что ничего особенного не происходило.

«Или, может, возьмем по шарику каждого сорта? Ты как думаешь?»

Отец улыбался, и Марк чувствовал исходивший от него запах пива и успел даже заметить золотую пломбу, сиявшую у отца в резце, словно невесть как попавшее туда ювелирное украшение.

Осторожно перешагнув через алмора, растекшегося по песку, Марк выпустил отцовскую руку и внимательно посмотрел себе под ноги. Студенистая масса так и забурлила, устремляясь за ним в своей алчной тоске. У Марка екнуло сердце, и он чуть не лишился сознания и не рухнул навзничь, увидев, как в этой кипящей отвратительной луже возникают некие силуэты, нет, живые существа! Это были сероны. Сотни серонов извивались в этом месиве и то исчезали из виду, то появлялись вновь; все они явно попали в одну и ту же западню — в желеобразное «тело» алмора. Сероны что-то кричали, пытались что-то ему сказать. Ему ли? Нет. Они просто что-то гневно выкрикивали. Некоторые на что-то ему указывали, но он так и не понял на что. А потом они замерли, глядя прямо перед собой, и стали медленно таять, превращаясь в бесцветные, безжизненные, бесформенные пятна на фоне мертвенно-бледной поверхности «лужи».