Орел девятого легиона

Они сбрили бороды, помылись, а Марк еще и снова коротко обстриг волосы по римской моде. Но они оставались все в тех же лохмотьях, все еще исхудалые, с запавшими глазами и вполне подозрительного вида. Им не раз пришлось прибегать к помощи пропуска, выданного им Друзиллом, иначе их обвинили бы в краже армейских лошадей.

Они устали, смертельно устали, и при этом не испытывали никакого ощущения триумфа, которое могло бы расплавить своим жаром свинцовый холод сковавшей их усталости. Они ехали молча, отпустив поводья, и в тишине лишь подковы били по мощеной дороге, да скрипела мокрая кожаная сбруя. После стольких месяцев, проведенных в дикой отчужденности севера, здешняя, менее суровая, более приветливая местность, казалось, протягивала им дружескую руку. И когда Марк, подставив лицо нежной белесой мороси, увидел вдали, за перекатами пестревших лесов, знакомые и неожиданно родные холмы юга, он почувствовал, что возвращается домой.

Они въехали в Каллеву через Северные ворота, оставили лошадей в «Золотой Лозе», с тем чтобы на следующий день их отдали в походный лагерь, и пешком направились к дому дяди Аквилы. На ведущей к нему узкой улочке тополя уже облетели, под ногами было скользко от мокрой опавшей листвы. Дневной свет быстро меркнул, окошки в башне дяди Аквилы светились бледно-лимонным светом и словно приветствовали их.

Дверь была на щеколде, они подняли ее и вошли. В доме явно царила суматоха, казалось, кто-то недавно приехал или же кого-то ожидали.

Как раз когда они появились из маленькой прихожей, через зал проходил старый Стефанос, направлявшийся в столовую. Он бросил взгляд в их сторону, издал испуганное блеяние и едва не уронил лампу, которую нес.

– Не пугайся, Стефанос, – успокоил его Марк, снимая мокрый плащ и бросая его на скамью. – Мы явились из «Золотой Лозы», а не из царства теней. Дядя у себя в кабинете?

Старый раб раскрыл рот, но ответа его они не услышали, потому что голос его утонул в яростном лае. Послышался бешеный топот мягких лап вдоль галереи, и нечто огромное и пятнистое впрыгнуло через порог, пронеслось, скользя на гладком полу, через комнату – уши торчком, мохнатый хвост вытянут в струну. Это был Волчок, который в унынии лежал в тени колоннады и услыхал голос Марка.

– Волчок! – воскликнул Марк и поспешил сесть на скамью, чтобы не свалиться, как подкошенному.

И он сел очень вовремя: Волчок с разбегу прыгнул прямо ему на грудь, и они оба скатились со скамьи на пол. Марк обнял Волчка за шею, и тот прижался к нему, скуля, повизгивая и облизывая ему лицо в безумном восторге.

Весть об их возвращении уже разнеслась по всему дому, и с одной стороны семенил, впрочем, не теряя величавого достоинства, Маркипур, а в другую дверь вбежала с поварешкой Сасстикка. Марк поворачивался то туда, то сюда, здороваясь со всеми домочадцами, отвечая на приветствия и отражая радостные наскоки Волчка.

– Как видишь, Маркипур, тебе не удалось от нас избавиться! Сасстикка, видеть тебя – все равно что любоваться весенними цветами! Как я мечтал по ночам о твоих медовых коврижках…

– А-а, то-то мне показалось, что я слышу твой голос, Марк… среди прочих голосов.

Мгновенно все затихли: на нижних ступенях лестницы, ведущей в башню, стоял дядя Аквила в сопровождении старого, с седой мордой Проциона, а позади темнела суровая фигура Клавдия Иеронимиана.

Марк медленно встал, не снимая руки с большой лохматой головы, прижавшейся к его бедру.

– Мы, кажется, вернулись как нельзя более кстати, – произнес он.

Он сделал шаг вперед, в тот же миг дядя двинулся ему навстречу, они сошлись на середине комнаты, и Марк сжал обе руки старшего в своих.

– Дядя Аквила! Как славно видеть тебя! Как ты себя чувствуешь?

– Как ни странно, значительно лучше с той минуты, как увидел тебя целым и невредимым, хотя и в виде облезлого пса. – Дядя Аквила перевел взгляд на Эску. – А вот и еще один. – И, чуть помолчав, спросил спокойно: – Какие новости?

– Я принес его, – так же спокойно ответил Марк.

Больше о пропавшем орле не было произнесено ни слова. В зале они оставались вчетвером – рабы при появлении хозяина исчезли, вернувшись к своим обязанностям, – и дядя Аквила повелительным жестом пригласил молодых людей подойти с ним к легату, который, чтобы не мешать их встрече, грелся у жаровни. Посреди всеобщего перемещения Волчок перебежал к Эске и, здороваясь, ткнулся ему мордой в ладонь, потом снова вернулся к Марку. Процион ни с кем не поздоровался, он не признавал на свете никого, кроме своего хозяина, и, похоже, просто не замечал остальных.

– Нашел-таки! – с ворчливым торжеством провозгласил дядя Аквила. – Нашел, клянусь Юпитером! Ты ведь никак не ожидал, что он найдет, верно, мой Клавдий?

– Не уверен, – протянул легат, задумчиво разглядывая Марка своими странными черными глазами. – Нет, совсем не уверен, мой Аквила.

Марк отсалютовал ему, затем вывел вперед Эску, державшегося поодаль.

– Могу я напомнить о моем друге – Эске Мак-Куновале?

– А я и так отлично о нем помню, – Клавдий бегло улыбнулся бритту.

Эска склонил голову в знак приветствия.