Орел девятого легиона

— Когда меня ранили и я упал, он стоял рядом с орлом. Когда орла несли на север, пленников не было.

— Где орел теперь?

Гверн протянул руку, коснулся кинжала у Марка за поясом и посмотрел ему прямо в глаза.

— Если тебе пришла охота умереть, вот лучший способ. Зачем понапрасну совершать дальний путь?

— Где орел теперь? — повторил Марк, словно не слышал слов охотника. Он не сводил с него глаз, и Гверн наконец ответил:

— Не знаю. Но наутро, как только рассветет, я попробую показать тебе, в какую сторону идти.

И только тут Марк осознал, что лицо хозяина освещает лишь свет костра, а за ним все расплывается в синеватой мгле.

Этой ночью Марк спал мало. Он лежал неподвижно, закинув руки за голову. Все эти месяцы он жил мечтой. Да, собственно, если подумать, он жил мечтой с восьмилетнего возраста. Она была яркой, согревала душу, теперь она была разбита, и ему стало холодно, он вдруг почувствовал себя значительно старше, чем был несколько часов назад. Каким же он был глупцом, безмозглым глупцом. Упрямо цеплялся за свою веру: раз в Девятом легионе служит отец, значит, от легиона нельзя ждать ничего дурного. Но теперь-то он знает: легион был порченный, гнилое яблоко, треснувшее под каблуком. Владыка легионов! Что же должен был пережить отец!

Однако среди обломков мечты оставалось нетронутым одно: орла надо разыскать и вернуть в Рим, иначе рано или поздно он превратится в угрозу для границы. Мысль эта немного утешала, все-таки он докажет свою верность памяти отца.

Наутро они поели, затушили и разбросали костер, после чего Марк, стоя возле своей лошади, послушно устремил взгляд в сторону северо-запада, куда показывал палец Гверна. Легкий ветер обвевал лицо, вниз на склон падала его тень, словно ей не терпелось опередить его, поскорее тронуться в путь; до него донесся дикий и нежный голос ржанки — голос одиночества, от которого на душе делалось неуютно.

— Вон туда, там начинается долина, — сказал Гверн. — Брод ты найдешь по наклонной сосне, она растет рядом. Переправитесь и держитесь правого берега, иначе между вами и Каледонией окажется широкий залив Клоты. А так — два, самое большее три дня, и охотничья тропа приведет вас к северной границе.

— А дальше? — спросил Марк, не отводя прищуренных глаз от синей туманной дали.

— Могу сказать одно: те, кто нес орла на север, принадлежали к племени эпидиев, их территория — глубоко изрезанное заливами и горами западное побережье вверх от Клоты.

— Есть ли у тебя догадка, в каком именно месте может находиться их святилище?

— Нет. Может, ты найдешь царский дом, тогда неподалеку ищи капище. Но племя эпидиев, как я слыхал, делится на множество кланов, и не обязательно царский клан — хранитель святилища и священных предметов.

— Ты хочешь сказать, клан может быть совсем небольшим и незначительным?

— Нет, не так. Небольшой — да, но такой же могущественный, как царский, а может, и сильнее. Больше я ничем не могу тебе помочь.

Они молчали, пока сзади не зазвякали удила, — Эска привел вторую лошадь. Тогда Гверн торопливо добавил:

— Не ходи этой тропой, она ведет к вратам смерти.

— И все же я попробую, — Марк повернул голову. — А ты, Эска?

— Я пойду, куда пойдешь ты, — не поднимая глаз, ответил возившийся с пряжкой Эска.

— Но зачем? — не отступал Гверн. — Сейчас ты знаешь правду. Легион все равно не станут формировать заново. Зачем тебе идти? Скажи!

— Чтобы вернуть орла.

Снова наступило молчание, затем Гверн проговорил почти робким тоном:

— Ты так ничего и не сказал про мой вчерашний рассказ — как будто это была простая история, чтобы скоротать вечерок.

— Что ты от меня хочешь услышать?

Гверн засмеялся коротко и резко:

— Один Митра знает! А все же внутри у меня бы полегчало.

— Этой ночью у меня у самого внутри было так тяжело, что мне было не до тебя, — устало проговорил Марк. — Сейчас это прошло, но если я даже стану проклинать испанцев всеми бранными римскими словами, отцу это не принесет пользы и не смоет грязь с имени легиона.

Впервые он взглянул на охотника, стоявшего рядом.

— Если же говорить о тебе, то ведь на меня никогда не охотились, и Владыка легионов запрещает мне быть твоим судьей.

Гверн сказал вызывающе:

— Зачем ты пришел? Я был счастлив с моей женщиной, она мне хорошая жена. Меня уважают люди моего племени, хотя я и живу отдельно. Я часто почти забываю, что рожден не в племени, и только по временам меня тянет в Тримонтий. А теперь я буду стыдиться до конца моих дней того, что отпустил тебя одного на охотничью тропу.

— Не стоит взваливать на себя груз нового стыда, — возразил Марк. — Этой тропой троим идти удобнее, чем четверым, а двоим удобнее, чем троим. Возвращайся к своему племени, Гверн. Благодарю тебя за пищу и кров и за то, что ты ответил на мои вопросы.

Он отвернулся, сел на лошадь и несколько минут спустя уже ехал вдоль речного потока в сопровождении Эски.

ГЛАВА 14 ПРАЗДНИК НОВЫХ КОПИЙ.