Орёлъ i соколъ

Вместе с Брауном летел советник американского посла в Италии Джон Лири. Джон был профессиональным разведчиком, и в ФБР, где в отличие от Лири служил Браун – знали, что Лири занимается вопросами координации американских спецслужб, а сказать вернее и честнее – шпионит и старается как можно больше вытянуть из конкурентов, как говорят русские – нахаляву.

Как и положено разведчику, Лири был очень контактным, преуспел в умении нравиться и даже казался славным малым.

И кабы Браун был новичком и как говорят те же русские – был бы первый год замужем, – он бы и вправду мог проглотить крючок да и поверить, что Лири тоже – вот ведь какое совпадение! – как и Браун, занимается коллекционированием старинных виниловых грампластинок. Но Браун знал, что таких совпадений в разведке не бывает. Просто Лири хорошо информирован и подготовился к поездке – а цель – обработать его – Брауна на предмет какой то их ЦРУшной подлянки. Но тут еще надо посмотреть – кто кому вперед успеет подлянку подстроить. ЦРУ – ФБР или наоборот, ФБР – ЦРУ?

Однако все равно – интересно поболтать о приятном. Даже с человеком, который держит камень за пазухой!

– А представляете, старина, как было бы здорово, отправиться на машине времени, скажем, в тысячу девятьсот шестьдесят пятый год? – сказал Лири.

– А почему именно в шестьдесят пятый? – спросил Браун.

– А потому что в том году было первое турне Биттлз по Америке и можно было купить их виниловые сорокапятиоборотные пластинки "Она любит тебя", "Дай мне твою руку", "Вечер после тяжелого дня". Я теперь обошел все антикварные магазины в Нью-Йорке и в Вашингтоне, нигде не могу найти этих пластинок, только на лазерных дисках, а зачем мне настоящему любителю эти си-дишки? Настоящий звук только на стареньком виниле!

Да! Лири основательно-таки подготовился!

Он хорошо знал особенности музыкального вкуса Брауна, его любовь к Биттлз и виниловым раритетам.

– А что мы будем слушать, если в гонке с арабами и китайцами, мы проиграем? – спросил Браун, – вы там у себя в ЦРУ, вы думали об этом?

– Мы надеемся, что мы их опередим, – ответил Лири, – в крайнем случае, не самый худший вариант, если всех нас и арабов и китайцев опередят русские, как тогда с космосом…

– Тогда мы все будем слушать "калинка-малинка", – хмыкнул Браун.

А сам задумался.

Тогда в начале шестидесятых русские опередили нас с космосом.

Их Гагарин.

Их Королев…

Их Ли Харвей Освальд…

Это был первый опыт по созданию ситуационно-временного коллапса?

Или нет? …

Ах, Италия!

Воистину – волшебная страна.

Недаром, все художники ездят сюда как мусульмане ездят в Мекку.

Не был в Италии – не великий ты художник, не настоящий!

И не даром европейская, а почитай и вся современная цивилизация – отсюда пошли – от Рима, от латинян…

Красотища!

Расслабляет такая красота.

Ну невозможно думать о войне, когда вокруг такое торжество жизни!

На фоне таких ландшафтов можно только пить вино, любоваться женщинами и петь…

Причем, обязательно по итальянски:

Volyare, o-ho!

Cantare, oh-ho-ho!

Голосом Джанни Моранди или Паолы Берте…

Или этого – нового, модного теперь, как его? Эроса Рамазотти!

Браун не был дикарем.

В школе… А он учился в очень приличных Праймери и Комприхэнсив скуулз, они группой, классом – ездили на каникулах в Рим – осматривали руины Колизея и все такое прочее. А потом еще и в старших классах, когда были в моде эти семейные обмены – он ездил в Верону по обмену с одной итальянской девочкой, что тоже гостила у его родителей в Калифорнии.

В Вероне Браун уже был почти взрослым – ему было шестнадцать, он уже покуривал тогда и пробовал пиво. И ужасно мечтал о грудастой итальянской стриптизерше. А его вместо стриптиза таскали по Веронским достопримечательностям – где Ромео с Джульеттой жили, где они встречались, на какой площади Тибальда убили… Брауну плевать было на все на это – он все пялился на груди мамаши этой Стелы Паццони – что гостила тогда у его родителей. А мамашу эту звали Вероникой. Жгучая такая брюнетка с очень-очень белой кожей, на которой красная губная помада и красный бюстгальтер смотрелись так… Что только бы и смотрел всю жизнь на это сочетание красного, белого и черного. Браун подглядывал за сеньерой Паццони… И она его застукала. Засекла она его. Стыдно было! И на что он надеялся – пацан! Что такая красавица сеньора, замужняя дама, подарит ему поцелуй?

Кончилось все неприятным объяснением и досрочным отъездом в домой в Сан-Диего.

А о Веронике. О сеньоре Паццони – Браун еще несколько лет потом забыть не мог.

И вот он снова в Италии.

А что, если вырваться на пол-дня в Верону?

Нагрянуть к семейству Паццони, как снег на голову!

Какова она теперь – Вероника? Королева его детских сексуальных снов…

Состарилась?

Сколько ей?

Пятьдесят семь?

Браун поежился, представив себе, что этот Джон Лири запросто может быть в курсе всех его детских сексуальных переживаний.

Запросто!

И элементарно!

Если им – ЦРУшникам – надо будет его зачем то припереть, они раскопают все его студенческие поездки и увлечения. И факт его гощевания в семействе Паццони – очень вероятно может быть зафиксирован в его досье, лежащем в ЦРУ…