Орел или решка

Это затронуло что-то внутри нее, отразилось на ее душе, и внезапно она поняла, что не может ждать, он необходим ей внутри нее. Она слышала об острой боли, которая была у женщин в первый раз, но сейчас она поприветствовала ее и не могла дождаться той боли.

— Да. — Она облизнула губы, внутренне улыбнулась, когда его глаза проследили за движением ее языка, а его длина пульсировала между ее бедер. — Пожалуйста, да.

Оскар приподнял ее бедра и сжал основание своего члена, и затем он придвинул ее вперед, направляя ее, пока ее вход не уперся в самый кончик его длины.

— Возьми меня, насколько сможешь, Котёнок, — пробормотал он.

Она приняла его предложение близко к сердцу, удерживая свой взгляд на нем, она медленно и очень осторожно взяла его внутрь себя. Растяжение и жжение почти уничтожило удовольствие, которое он зародил внутри ее, но, когда он потер скрытый комочек большим пальцем, любой намек на боль был уничтожен. Между его мучительными прикосновениями и болью, которая была вызвана тем, что он был глубоко внутри нее, она была на грани освобождения.

Хиллари продолжала осторожно скользить вниз, его твердость растягивала ее, она останавливалась, чтобы отдышаться, прежде чем принять его еще чуть-чуть. Несколько часов спустя… нет, не более чем пару минут, только потому, что она не была уверена, что у ее супруга имелось столько терпения, чтобы ждать несколько часов, чтобы взять ее. Через несколько минут ее бедро уперлось в его, ее ножны были полностью заполнены и растянуты по его длине, и теперь он гладил эти девственные места внутри нее.

Это было, как будто время замерло, первое проникновение, запоминающийся момент и он так близко.

— Привет, — прошептала она. — Ты внутри меня.

— И теперь ты будешь моей.

Он ужесточил свою хватку еще чуть-чуть и поощрил ее мягко двигаться вверх и так же мягко вниз. Она застонала от этих небольших сдвигов и поняла его намерения, устанавливая свой мягкий и соблазнительный ритм.

— Хочу быть твоей. — Она продолжила в этом сводящем с ума темпе, мучая их обоих. Она вела их все выше, мягко поднимаясь и медленно опускаясь, пока ее дыхание не участилось. Ее темп нарастал, ее большие груди подпрыгивали при каждом движении. Она взяла их в руки и массировала тяжелую плоть, временами пощипывая затвердевшие соски между указательным и большим пальцами.

— Хочу очень сильно быть твоей.

— Ты просто должна кончить, котенок. Мы оба должны, а потом я тебя укушу. Укусишь и ты, связав нас.

Она задрожала от этих слов. Соединение. Он будет пухнуть специфически, когда после соединения их запахи смешаются. Они будут прочно соединены, так же как их души, и их сущности будут тянуться друг к другу и это навсегда. Они никогда не смогут быть раздельно после этого.

Сцепление на всю жизнь.

Да, вот этого она хотела.

— Пожалуйста.

— Для тебя все что угодно. Но ты знаешь, что мне нужно.

Она знала. Она знала, и она старалась дать ему то, чего он желал. Черт, чего они оба желали. Она стала не более, чем ощущениями (она погрузилась в ощущения), а тело боролось за освобождение, которое поднималось все выше и выше с каждым движением и сжиманием мышц. Она знала, что стонала и скулила, знала, что каждый ее звук был встречен рычанием и требованием от Оскара, но она не могла сказать, где один звук заканчивался, а следующий начался. Она не знала, где она заканчивалась, а он начинался. Она просто знала, что в этот самый момент, они были одни.

Первый намек на ее освобождение прошел через ее тело, шар удовольствия начал расти, пока просто один вдох не разорвет его и заставит экстаз с ревом промчаться через ее тело.

— Больше, больше, больше, — задыхалась и умоляла она. Она потеряла контроль над своими мышцами, скольжение и рывки больше не контролировались ее умом, а контролировалось удовольствием от их спаривания.

— Давай, Хиллари. — Он оскалил клыки на нее, обнажая вытянутые и заостренные зубы. — Сейчас.

А затем это произошло. Ее оргазм потряс ее, расслабляя нервы и взбудораживая кровь все больше и больше с каждым вздохом, пока она не могла думать, не могла говорить… она могла лишь чувствовать. И она чувствовала, чувствовала так сильно.

Оскар поддался вперед, положив руку на середину ее спины и притянув ее к себе. Продолжая вбиваться в нее, он впился зубами в ее плечо, добавляя новые ощущения к их спариванию. Боль. Но самый лучший вид боли. Который означал, что теперь они никогда не смогут быть раздельно.

И это не будет односторонней вязкой. Неа. Она сделала то же самое с ним, и теперь кровь текла из раны, которую она нанесла, наполняя ее рот и скользя вниз по ее горлу в обольстительном танце. Она смаковала медный вкус, сладость живительной жидкости, как она проникала в нее.

Он притянул ее еще ближе, добавив больше боли к настоящему заключительному акту их сближения, а его толщина связывала их, пока души разделяли их общую сущность. Боль от его укуса медленно пошла на спад, уменьшаясь с каждым ударом сердца, и он осторожно извлек его зубы из нее. Она сделала то же самое, облизнув глубокую, кровавую рану, которую она сделала.