Орел, Кецаль и крест

Если родители считали, что он (юноша) познал ее, то они бранили свою дочь за то, что она сделала и говорили ей: «Я, твой отец, не совершал того, что сделала ты, ты навлекла на меня большое бесчестье, ты бросила грязь в мое лицо». Это означало, что отец не осмеливался появиться среди людей или поднять свои глаза, чтобы посмотреть на них, потому что любой мог посмотреть на него и публично оскорбить из-за проступка дочери. Он продолжал упрекать свою дочь: «Когда я был юношей, я женился на твоей матери и у нас появился дом, они (родители матери) дали мне приданое: кукурузы и одежды, они дали мне дом; разве это походит на то, что сделала ты? Почему ты поступила, как распутница? Потому что он (юноша) был распутным, он имел сношения с тобой и обесчестил тебя».

И мать тоже бранила свою дочь. А затем они шли к дому ее соблазнителя и забирали все, что имелось в его доме: одежды, зернотерки и семена, приготовленные им, и они оскорбляли его. И если они решали выдать ее за него, то родители говорили друг другу: «Что мы можем желать нашей дочери? Мы не можем сделать ее снова девственницей. Она уже запятнана, их сердца уже изменились и говорили друг с другом»^{40}.

Таким образом, мы видим, что в определенной мере эти материалы перекликаются с 7-й книгой труда Саахуна.

Особый материал содержится в уникальной майяской рукописи, известной под названием «Ритуал Бакабов» (имена этих божеств фигурируют в тексте наиболее часто).

Она представляет собой сборник 42 заклинаний, главным образом против различных болезней. Хотя спорадически в них встречаются имена Бога (Диос), Богоматери, Иисуса, Адама, остальные божества — древние, и, следовательно, тексты имеют доиспанское происхождение. Язык заклинаний очень труден, названия лекарственных средств (растений и животных) табуированы, и их трудно отождествить. Вот, например, заклинание от тяжелого приступа астмы:

Плоский камень надо нагреть, закутать его в растение шикоч очень горячее, (положить) на живот больного, на его кожу. Вот слова, которые следует произносить при этом: «Черный уголь — вот мой символ! Я ломаю его на спине Ицам-Каба из-за тяжелой астмы! Моим помощником является Сухуй-Как, когда я прерываю тяжелую астму! Кто связывает его кустарник? Белое растение муцкок, вот кто связывает его кустарник! Хун-Ахау! Кан-Ахау!

Некоторые из заклинаний этого сборника, судя по языку и архаическим ритуально-мифологическим формулам, восходят к весьма отдаленной эпохе; иероглифический первоисточник их несомненен. Например, заклинание, произносившееся при ревматизме: