Читаем Орел, Кецаль и крест полностью

Орел, Кецаль и крест

До нашего времени дошло несколько ацтекских гимнов богам, собранных все тем же неутомимым Бернардино Саахуном. Они именовались у ацтеков теокуи-катль — «песня бога». Как известно, все древнейшие гимны (у любого народа) представляют собой в сущности набор воззваний к божеству, называния его имен, инвокаций, в которых варьируются обозначения различных аспектов силы, величия и мощи призываемого. Задача гимна — призвать божество появиться именно здесь, совершить эпифанию и, когда она произошла, удержать божество, заставить произвести необходимое действие. Естественно, что в такой структуре необходимо присутствует ритмическое повторение, что оказывает определенное гипнотизирующее воздействие на слушателей, подготовляя их к экстатическому состоянию. Понятно также, что в таких произведениях нередки старые, архаичные, малопонятные и самому произносившему слова, архаично и построение произведения. Отсюда, между прочим, и рождается представление о «языке богов», на котором говорят они и который недоступен простому смертному. Вот почему так трудны для понимания сохранившиеся ацтекские гимны и так спорны переводы их. Удачно сформулировал эту проблему крупнейший исследователь ацтекской литературы А. М. Гарибай. Он пишет: «Невозможно сделать библейские псалмы или ведические гимны такими же ясными, как статья в утренней газете. Переводы, в которых удалены все трудности, подозрительны. Разница во времени, способе мышления и тонкости языка делают невозможным перевод любого текста в совершенстве. Самое большее, на что может надеяться переводчик, — это не быть слишком вероломным к (переводимому им) тексту»^{69}.

Вот один из древнейших гимнов, обращенный к архаичной богине кукурузы и плодородия Чикомекоатль («Семь змея»):

О почтенная богиня семи початков!

Восстань, пробудись!

О мать наша, ты покидаешь нас сегодня,

Ты оставляешь нас сиротами,

Ты уходишь в свою страну Тлалокан!

Восстань, пробудись!

О мать наша, ты оставляешь нас сегодня,

Ты оставляешь нас сиротами,

Ты уходишь в свою страну Тлалокан!^{70}

Или начало гимна в честь главного божества ацтеков Уицилопочтли:

Я Уицилопочтли, молодой воин!

Нет никого, кто бы был подобен мне!

Не напрасно облекся я в мой плащ из желтых перьев,

Ибо только благодаря мне встает солнце!^{71}

Последний гимн, очевидно, исполнялся в виде диалога между солистом и хором, так как в тексте перемежается первое и третье лицо единственного числа.

Позже инвокативная часть становится лишь зачином гимна, а ядром его описание какого-либо деяния божества или героя. Начальные этапы этого развития мы встречаем и у ацтеков, однако до гимнов, равных по объему и развертыванию сюжета гомеровским, ни ацтеки, ни другие народы Месоамерики не дошли. Классическим образцом архаического ацтекского гимна можно назвать гимн, обращенный к богине Сиуакоатль, матери Уицилопочтли. В нем подчеркиваются ее земледельческий и военный аспекты (отсюда ее синоним — Киластли — «Та, что заставляет произрастать семена»):

Орлица, орлица, Киластли,

Ее лицо выкрашено змеиной кровью,

А голову венчают орлиные перья.

Это она — защитница кипарисов

Страны Чальман и Колуакана.

Кукуруза — на священном поле,

Богиня опирается на свой посох с колокольчиками!

Шип агавы, шип агавы в моей руке,

Шип агавы в моей руке,

На священном поле!

Богиня опирается на свой посох с колокольчиками!

Пучок сорняков в моей руке