Орел, Кецаль и крест

Древность этого произведения не подлежит сомнению. И характер самого обряда и образов, и терминология указывают на доиспанское время создания песни. Можно только удивляться, каким чудом она смогла сохраниться при той тщательной духовной цензуре, которую проводило католическое духовенство в среде индейцев.

Из других стихотворений сборника можно отметить гимны, содержащие описание утренней зари и восхваление восходящего солнца (№ 2, 11),т. е. отражающие солярный культ, или песнопения в честь других божеств (№ 6, 9, 10). Особую группу составляют стихотворения, связанные с женскими культовыми действами, а также свадебными обрядами (№ 4, 7, 14, 15), о которых почти нет упоминаний в других источниках. Некоторые из них воспринимаются современным читателем как лирические любовные песни. Образы в них просты и поэтичны (№ 15):

Чиста и белым-бела твоя одежда, девушка.

Приди и порадуй нас своим смехом!

Пусть будет нежным твое сердце.

Интересно, что именно в этих стихотворениях появляются попытки передачи пейзажа, окружающего героев, и созвучной их душевному настроению обстановки (№ 7, Кай-Никте). Это явление, уникальное для древней литературы вообще (может быть, только древнеегипетские поэты и Сафо в какой-то мере приблизились к этому в своей лирике), поражает своим стадиальным рывком вперед. В сущности такая черта появляется в поэзии только в эпоху романтизма. При рассмотрении этого вопроса в то же время следует иметь в виду, что современный читатель, обогащенный опытом последующего развития литературы, часто невольно привносит от себя при чтении древнего памятника чувства, которых на самом деле не испытывал древний автор. Так, например, происходит почти со всеми нами при чтении пейзажей в «Одиссее».

Из других произведений привлекают внимание своей выразительностью культовые песнопения, исполнявшиеся во время обрядов, сопровождавших новогодние празднества (№ 3, 12). Следует иметь в виду, что последние пять дней уходящего года у майя считались несчастливыми. Трогательна, наконец, жалобная песня мальчика-сироты, оплакивающего свою тяжелую судьбу (№ 8).

Если не все, то по крайней мере подавляющее большинство стихотворений сборника из Цитбальче принадлежит к хоровой лирике, где хор перекликается с солистом (солисткой), и поэтому тесная связь их с культом и обрядом вполне естественна; известно, что именно этот вид поэзии главным образом и обслуживал их.

Язык произведений простой, ясный и образный; характерны параллелизмы — явление, свойственное вообще древней поэтике. Нередки повторы, сравнения, метафоры. Сила эмоции в этих стихотворениях сочетается с прямотой и яркостью выражения, с четкой и наглядной образностью. Изображение переживаний, конечно, почти еще не содержит элементов психологического анализа; поэт рисует главным образом внешние проявления чувств и обстановку, в которой они развертываются. Ритмику стиха, однако, уловить пока не удается: очевидно, в произведениях было использовано несколько размеров. Часто используются ритмические частицы. Пока ясно лишь одно: столь распространенный в ацтекской поэзии трохаический тетраметр в «Песнях из Цитбальче» отсутствует. Может быть, немалую роль сыграла в этом специфика майяских языков по сравнению с науатль.

Как уже говорилось, в последнее время началась дешифовка надписей, сопровождающих изображения на расписных сосудах майя классического периода. Тематика надписей оказалась очень разнообразной. Кроме мифологической, обрядовой и календарной тематики, здесь обнаружены и военные, и поминальные тексты, являющиеся древнейшими образцами поэтического искусства майя. Господствующим размером здесь, кажется, является хорей. Будем надеяться на дальнейшие открытия в этой области.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Оценка месоамериканской культуры, как и вообще древней культуры народов Латинской Америки, началась с эпохи конкисты, и споры, возникшие в то время, продолжаются и до сих пор. Здесь можно наметить две основные линии. Одни, следуя Бартоломе де Лас Касасу, Жан Жаку Руссо и другим, рассматривают мир древних индейцев как идиллический, почти идеальный. Их противники, приводя факты ритуальных жертвоприношений, каннибализма, рабовладения и многоженства, стремятся представить ужасы испанского завоевания как цивилизаторскую, «очистительную» миссию. Непредвзятый анализ фактов опровергает и ту, и другую точку зрения. Конкиста была столкновением двух миров: одного, вступившего в раннеклассовое общество, и другого, стоявшего у зари капитализма.