Орел легиона

Девушка проворно сбежала вниз. Где-то ударил и часто, мерно начал бить барабан. В такт ему Норна, гибкая и лёгкая, как косуля, побежала вдоль воткнутых в землю копий. Она то слегка приседала, плавно опуская руки, то вдруг вся вытягивалась, привставала на цыпочки, тянула пальцы к небу, то останавливалась и начинала вращаться на месте, отчего её платье облаком взлетало вокруг неё, и открывались выше колен тонкие стройные ноги, обвитые ремнями сандалий.

Танец был странен, дик, но необычайно выразителен. Люди, окружавшие площадь, видели его не впервые и встречали, как обычно, с восторгом. Они махали танцовщице руками, некоторые даже бросали цветущие веточки рябины ей навстречу, а кто-то в такт барабану начинал колотить по своей тачке или берестяному коробу.

— До чего же хороша! — сказал на ухо соседу кто-то из воинов. — И с каждым годом всё лучше и лучше. Во всех племенах говорят о красоте дочери нашего вождя.

— А что толку в этой красоте? — ответил второй воин. — Сенари всё равно заберёт её себе.

— Сенари?! Да ты с ума сошёл! Ему под семьдесят, а ей двадцать. И вождь никогда не отдаст её старику, как бы тот ни требовал. Паандрикор не боится друидов. Слышал, как он сейчас с ним говорил? Так ещё никто не смел...

— Само собой! — вздохнул воин. — Но много ли останется от его смелости, если друиды опять заставят духов наслать на нас мор или вызовут падёж лошадей? Тогда все потребуют, чтобы вождь их слушался.

Этот разговор успели расслышать трое путников, пробивавшихся в это время поближе к центру круга, причём ещё и возле самой лестницы дома вождя. Такое нахальство не прошло бы им даром, но на одном из путников красовался чёрный плащ с капюшоном, и перед этим зловещим одеянием все тут же расступались, тем более что обладатель плаща отличался ещё и немалой силой — он решительно и ловко расталкивал плотную толпу, заставляя волей-неволей уступать ему место, даже тех, кто не успевал заметить на нём жреческого плаща.

— Вот видите, а вы мне: «Не надевай, не надевай!» Удобнейшая штука! Особенно удобно, что смотрят только на плащ, а в лицо никто и не заглянет.

Произнеся это, Дитрих Зеленоглазый легко проткнулся в первый ряд толпы и вытащил следом своих спутников, отпихнув зрителей справа и слева, так, чтобы Крайк и Риона могли встать с ним рядом. Риона без плаща нравилась ему куда больше, особенно её длинная золотая коса, которую женщина в этот день не стала скалывать гребнями, позволив ей свободно скользить по спине. Правда, при этом тевтон ловил себя на совершенно идиотской в его возрасте мысли — ему то и дело хотелось дёрнуть эту косу, как когда-то, лет тридцать назад, он дёргал за косу маленькую Хильде.

— Кажется, мы успели вовремя! — заключил Крайк.

— Да, — согласился его товарищ. — Вот только не услышали перепалку вождя со старым друидом. Вся толпа только и гудит об этом. Ну, ничего, зато гонку не пропустим. Что-что, а это мне всего интересней!

В это время Норна пошла по второму кругу танца, причём ритм барабана ускорился и девушка затанцевала быстрее. Её руки мелькали в воздухе, словно ветки ивы на сильном ветру. Дойдя в танце до стоявших впереди толпы Дитриха, Крайка и Рионы, девушка вдруг замерла, потом быстро-быстро завертелась на месте, раскинула руки, свела их, соединив ладони, и снова пошла отбивать ритм вдоль верёвочного барьера.

В третий круг танца следом за дочерью вождя вступили другие девушки, в платьях, украшенных цветами шиповника и рябины, а затем и юноши в своих клетчатых юбках, нагие по пояс, разрисованные татуировками. И вот уже около сотни человек повторяли ритм барабана, изгибаясь, вытягиваясь, воздевая руки к солнцу, которое в это время поднималось всё выше и выше.

Многие из танцующих тоже оказались гибкими и лёгкими, но так, как у Норны, не выходило ни у кого.

— Я его понимаю! — прошептал Дитрих, восхищённо следя за девушкой.

— Ты о ком? — спросил Крайк, однако тут же сообразил: — Ну да, и я понимаю.

— Норна — самая красивая девушка среди горностаев! — воскликнула Риона, даже не стараясь понизить голос.

— Я бы поспорил, — возразил Дитрих. — Ты, например, не хуже.

Она вспыхнула, но только на миг.

— Я на десять лет старше. И из другого племени.

— Возраст, извини, не учёл. А племенная принадлежность не имеет значения. Всё равно мы все варвары!

Танец завершился так же стремительно, как начался. В руках танцующих откуда-то появились веточки цветущей омелы — должно быть, им передали её из толпы. Каждый прижал ветку к сердцу, потом все, один за другим, бросились к жертвенным столбам и, поднявшись по установленным возле них небольшим лесенкам, украсили омелой резные завитки символических дисков.

— Омела — символ жизни на алтарях смерти? — спросил Крайк Риону, не скрывая изумления. — У нас бы такого не сделали!

— У нас, сколько я помню, и людей в жертву не приносили, — ответила она шёпотом. — Ну, может, когда-то, до моего рождения, бывало... Здесь всё по-другому, брат. Смотри, вот начинается самое главное.