Орел нападает. Орел и Волки

– В любой миг? – насмешливо повторил Гортензий. – Что-то я в том сомневаюсь. Ежели котелки их вождей хотя бы чуточку варят, они давно уже благополучно убрались туда, откуда пришли.

– Командир, все бывает; может, малый и прав, – заметил Макрон. – В любом случае поставить дозорных на какую-нибудь высотку, думаю, не помешает.

– Макрон, я не вчера родился. Об этом уже позаботились. Подступы к поселению патрулируют верховые. Если кто-то объявится, его заметят задолго до того, как он к нам подберется. Правда, я лично никаких визитеров не жду.

Не успел он договорить, как в сумерках послышался стук копыт. Римляне обернулись, и в следующее мгновение на площадь галопом вылетел всадник. Он резко осадил коня, спешился и огляделся:

– Где старший центурион?

– Здесь я. Докладывай!

Разведчик подбежал, отдал честь и перевел дух.

– Командир, там какие-то люди. В двух милях отсюда. Они приближаются.

– Откуда?

Патрульный повернулся и указал на впадину между двумя холмами, куда уводила петлявшая вдоль побережья тропа.

– Сколько их?

– Две сотни; может быть, больше.

– Ладно. Что предпринял твой декурион?

– Отвел отряд за деревья. Двое спешились и следят за колонной.

– Хорошо.

Гортензий удовлетворенно кивнул и отпустил кавалериста.

– Езжай обратно. Скажи декуриону, чтобы оставался в укрытии. Чуть позже я пришлю к нему вестового.

Разведчик побежал к своей лошади. Гортензий, осклабившись, повернулся к Макрону с Катоном.

– Что ж, молодой оптион. Возможно, выйдет по-твоему. И если оно действительно так, этим друидам и их приспешникам предстоит здорово удивиться.

Глава 11

– А вот для разнообразия и снежок, – проворчал Катон, покосившись на ночное небо.

Холодный ветер принес наконец с моря массы порхающих белых хлопьев, которые дружно посыпались на легионеров Четвертой когорты, затаившихся среди руин разоренного городка. Пожар уничтожил весь снежный покров, а несколько ясных дней подсушили раскисшую землю, но теперь зима опять брала свое, понемногу отбеливая округу, а заодно щиты и плащи зябко ежившихся солдат.

– Вряд ли это надолго, командир, – прошептал Фигул. – Взгляни-ка.

Он указал на быстро светлеющий край темной тучи, из-за которой вынырнул полумесяц, а за ним стайка игриво мерцающих звезд.

Время, казалось, остановилось, что дополнительно взвинчивало людей, подстерегавших варваров, возвращавшихся из набега. Шестая центурия рассредоточилась вокруг главной площади Новиомага. Заняв позицию за каменной полуразрушенной стеной, Катон не мог видеть всех своих солдат, но он физически ощущал их присутствие, их живое тепло, а вот от колодца тянуло лишь смертью. Образ убитого мальчика опять встал перед ним, и жажда отомстить дикарям за эту загубленную невинную жизнь вспыхнула в нем с новой силой.

– Да где же эти долбаные подонки? – пробормотал он и прикусил язык, сердясь на себя за допущенную оплошность.

Все его люди, кроме разве что Фигула, хранили каменное молчание, повинуясь приказу. В большинстве своем это были закаленные ветераны, взятые во Второй легион прошлой осенью после тяжелых потерь. Веспасиану тогда посчастливилось отобрать их из первой волны пополнения, прибывшего с континента.

– Я схожу посмотрю, командир? – встрепенулся Фигул.

– Стой, – шикнул Катон. – Сиди, мать твою, смирно. Ни звука больше.

– Есть, командир. Прошу прощения, командир.

Нет, вот ведь олух! Катон сокрушенно покачал головой. Дай ему волю, и он, на хрен, загубит весь разработанный Гортензием план.

А план, кстати, довольно неплох. Старик даром что туповат, но в стратегии смыслит. Двум центуриям он велел затаиться в развалинах, а остальные четыре распределил по траншеям за стенами городка, чтобы в нужный момент замкнуть кольцо вокруг варваров, угодивших в ловушку. Конница укрылась в ближнем лесу с приказом прятаться там до сигнала.

Предполагается, что верховые будут преследовать и рубить тех врагов, которым удастся вырваться из кольца, хотя Катон, например, намеревался приложить все усилия, чтобы таких ловкачей среди бриттов не оказалось.

Обугленные руины уже заносило снежком, и его первозданная белизна внезапно напомнила юноше о Лавинии. От нее тоже всегда веяло искрящейся, праздничной свежестью, особенно в дни их первых встреч. Правда, через мгновение этот образ сменила ужасная картина жуткой гибели девушки. Катон поспешил прогнать это видение, а чтобы оно не вернулось, решил срочно занять свои мысли чем-то другим. Чем угодно. Он весьма удивился, вдруг осознав, что думает о Боадике. О ее живости, прямоте и раскованности, о манере смотреть, насмешливо изогнув одну бровь. Эту плутовку не портила даже горячность. Оптион улыбнулся. На душе его вроде бы стало теплей.

– Командир, – свистящим шепотом произнес Фигул, привставая.

Остальные легионеры возмущенно воззрились на новобранца.

– Что?! – Катон ошарашенно завертел головой. – Я ведь велел тебе держать язык за зубами.

– Там что-то происходит!

Фигул ткнул пальцем в ночь.

– Заткнись! – прорычал Катон сквозь зубы и для вящей убедительности погрозил олуху кулаком. – Сядь!