Орел в песках

Они добрались до холма, не услышав ни криков тревоги, ни звуков трубы, которые показали бы, что враг обнаружил римлян. Дорога пошла под уклон, показались две плотные темные массы, разделенные полосой открытой земли: кавалерия, посланная впереди главной колонны. Катон указал на них, и Макрон, кивнув, повел отряд посередине. Бойцы встали на место. Мимо строя проскакал всадник и остановился, заметив гребни на шлемах Макрона и Катона.

— Командир?

Макрон узнал голос Скрофы.

— Где префект?

— Здесь. Иди сюда, — махнул рукой Макрон. — Как прошло?

— Мы сняли внешние посты, командир. Смена совсем недавно вышла из лагеря. Их мы тоже уложили. Напали внезапно, так что никто не успел поднять тревогу.

— Хорошо. Но сменившихся дозорных будут ждать. Нужно атаковать немедленно.

Катону вдруг пришла в голову мысль.

— Погодите. Может, получится удивить их по полной?

— Что? — мутный силуэт Макрона повернулся к Катону. — Что ты имеешь в виду?

Катон посмотрел на Скрофу:

— Где трупы часовых?

— Вон там. — Скрофа показал туда, где земля шла на подъем в сторону вражеского лагеря.

— Катон! — вмешался Макрон. — Ты что задумал?

— Они ждут, что несколько человек вернутся с поста. А если вместо них приду я и несколько солдат? Мы нападем на охрану на краю лагеря, и я дам сигнал. Командир, мы окажемся в пределах лагеря, прежде чем они узнают, что мы тут.

Макрон быстро обдумал план.

— Ладно, Катон. Стоит попробовать. Какой сигнал?

Катон по дороге заметил, что по периметру лагеря горят жаровни.

— Я помашу факелом из стороны в сторону. Этого хватит.

— Факел. Прекрасно, но понапрасну не рискуй. Если тебя раскусят, кричи, и мы явимся.

— Да, командир. Пожалуй, я пойду.

Катон отсалютовал префекту и повернулся к ближайшим солдатам в растянувшейся шеренге.

— Отделение! За мной.

Он повел солдат вверх по склону — туда, куда показал Скрофа. Сразу за гребнем обнаружились трупы часовых: десять тел, лежащих неподалеку друг от друга. Похоже, большинство перебили в короткой стычке, хотя у некоторых перерезано горло — оставлять в живых раненых было нельзя, чтобы они не могли никого предупредить.

— Наденьте их халаты, — приказал Катон, дотронулся до ближайшего трупа и поежился, когда пальцы уткнулись в мокрую, липкую ткань. Центурион стянул с мертвеца тяжелую шерстяную ткань, накинул ее на плечи и довершил маскировку, надев кожаный шлем врага. Осмотрев свою команду, Катон с удовольствием отметил, что они смогут добраться до врага в темноте. Солдаты надели бурнусы, тюрбаны и шлемы — теперь бойцов никто не примет за римлян.

— Пошли.

Они двинулись по песку, направляясь к ближайшему углу лагеря, где прежде были установлены два онагра. Лагерь устроили даже без видимости порядка. В центре сгрудились большие шатры — для Баннуса и его заместителей. Из кожи, натянутой на хлипкие рамы из тонких, гнущихся жердей, наспех соорудили навесы, но большинство бандитов спали на открытом воздухе, подбираясь поближе к кострам. Рядом с уцелевшим онагром, у жаровни, стояли пятеро мужчин, больше думая о том, как согреться, чем о дежурстве. Катон, шагая вперед, чуть пригнул голову, словно враги могли издали, в темноте, по лицу узнать, что он не иудей. Когда они вошли в круг света жаровни, один из врагов повернулся к ним и прокричал приветствие. Голос звучал дружески и весело. Катон помахал и подошел ближе, сдвинув щит так, что только край обода торчал из-под плаща. Часовой продолжал что-то говорить, потом замолчал, ожидая ответа. Катон ускорил шаги и кивнул. Иудей недоуменно поморщился и, стоило Катону и солдатам подойти к жаровне, встревоженно схватился за висящий на боку клинок. Катон прыгнул вперед, меч с лязгом появился из ножен, взметнулся вбок и вверх, с глухим хрустом вонзившись в голову врага; человек рухнул замертво. Бандиты вокруг жаровни замерли от изумления, прежде чем поняли, что происходит. Солдаты Катона набросились на них, и после нескольких бешеных взмахов коротких мечей все часовые оказались бездыханными на земле. Катон показал на телегу, стоящую за обугленными остатками первой катапульты.

— Спрячьте трупы.

Солдаты торопливо оттащили мертвецов и, вернувшись к жаровне, заняли их места. Катон соорудил из хвороста факел, поджег его и, сделав несколько шагов в ту сторону, где ожидали Макрон и остальные, дал условленный сигнал взмахами из стороны в сторону. Потом он сунул факел в жаровню и, встав рядом с солдатами, стал ждать. Пока Макрон вел когорту к краю лагеря, Катону и его солдатам следовало изображать часовых. Центурион бросил взгляд на восток и замер: тонкая линия горизонта, отделяющая землю от неба, посветлела. Катон повернулся, пытаясь разглядеть приближающуюся когорту, но было слишком темно. Со стороны лагеря появился какой-то человек. Он небрежно махнул рукой, проходя мимо, и, напевая что-то про себя, направился во тьму.

— Куда это его понесло? — прошептал один из солдат.

— А ты как думаешь? — Катон сердито повернулся к нему. — Приспичило ему.

Один из солдат хихикнул.

— Вот он сейчас удивится!

— Тихо! — прошипел Катон.