«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах

Заметим, что такое завышение наблюдается и в показаниях Следственной комиссии офицеров других кораблей. В частности, согласно утверждениям старшего механика броненосца «Сисой Великий», полковника С.Э. Боровского: «Угля в начале боя было около 900 тонн…». Между тем, сохранившийся «утренний рапорт» того же механика от 14 мая 1905 года свидетельствует, что угля имелось 600 т, а расход за предыдущие сутки составлял 78 т. Добавим, что журнал сигнальщиков «Алмаза» показывает на утро 13 мая запас «Сисоя Великого» в 673 т угля[9]. Другими словами, чудом уцелевший аутентичный документ дает значение, на треть меньшее, нежели позднейшие показания лица, этот документ составившего.

Столь же осторожно следует подходить и к оценке офицерами и нижними чинами «Орла» скорости корабля, особенно после боя, в ночь с 14 на 15 мая и следующим утром. Прежде всего, их мнения по этому вопросу заметно расходятся. Так, С.Я. Павлинов утверждает, что броненосец в это время шел «от 13 до 13¹/₂ узлов» при 90–95 оборотах гребного вала. К.Л. Шведе писал о 12–13 узлах. И.А. Тарутин же и вовсе полагал, что «Орел» имел 14-узловой ход. Помощник старшего судового механика, штабс-капитан К.А. Скляревский показывал: «Шли всю ночь и на другой день оборотов 85–90, узлов 13¹/₂ (на пробе при меньшем углублении и 107 оборотах, чистой подводной части, отборном угле, свежих кочегарах – дали 17,5 узлов)»[10].

Однако ночью и утром «Орел» шел в кильватер броненосцу «Император Николай I», а за ним, в свою очередь, двигались броненосцы береговой обороны «Генерал-Адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин», офицеры которых дружно указывают заметно меньшие скорости. Так, контр-адмирал Н.И. Небогатов показывал: «Наконец, в 1-м часу ночи позатихло, атаки миноносцев прекратились. В это время старший штурман сделал наблюдение (у нас ничего не было: компасы и все остальные приборы были сняты и спрятаны, потому что иначе мы остались бы без всяких инструментов). Штурмана определили место, и оказалось, что мы идем со скоростью 11,2 узл.»[11].

О том, что и после указанного расчета скорость «Императора Николая I» не увеличилась, говорят показания как Н.И. Небогатова, старшего механика броненосца, капитана М.И. Хватова, а главное – старшего штурмана, лейтенанта Н.Н. Макарова. В частности, во время суда адмирал рассказывал, что вызвал к себе старшего механика и приказал идти как можно быстрее: «Он говорит: “Я теперь имею 94–93 оборота, но я не надеюсь идти так все время. Позвольте сбавить мне обороты до 85–86”. Я говорю: “Я вам не указываю числа оборотов, а приказываю идти возможно скорее, но так, чтобы машина выдержала”. Кап. Хватов исполнил мое приказание, и в результате получился ход только в 11,2». Сам же М.И. Хватов пояснял: «Дело в том, что в справочной книге скорость хода “Николая I” 14 узл., а на суде все показывают скорость хода 11 узл. Это противоречие объясняется тем, что 14 узл. – скорость предельная, даваемая на испытании, когда все в отменном порядке, котлы чистятся, употребляют отборный уголь. После долгого перехода в 15 000 миль этих условий не могло быть. Кроме того, во время боя была разбита дымовая труба, что вовсе лишило котлы тяги, а к довершению всего носовое отделение было залито водой и давало крен на нос. Все это уменьшило ход броненосца до 11 узл.»[12].

Согласно показаниям старшего штурмана «Императора Николая I»: «Вечером 14 мая, после 9 часов, определил свое место по звездам. Курс был назначен NO 23°, но держали правее градусов на восемь, т. к. девиация сильно изменилась, точно определить ночью ее не мог, потому главных компасов не было. В 6 час. утра 15 мая сделал 1-е наблюдения солнца, около 9 час. вторые, получил точное место корабля. В это время с левой стороны открылся остров Дажелет. Ход все время был ШД узлов при полном обороте машин»[13].