Орельен. Том 1

— Уверяю вас, она очаровательная женщина.

— О, я ее прекрасно знаю. Мы с ней — одного поколения.

И снова Орельен подумал, но не выразил своей мысли вслух: «Гм! одного поколения… понятие растяжимое!..» Не важно, что произнес он на самом деле; огонь, зажегшийся на мгновение в его глазах, как бы довел до собеседницы этот внутренний монолог. Она скрестила ноги, и потревоженное золото открыло ее колени. Госпожа де Персеваль знала, что делает. Орельен тут же скосил глаза.

— Диана прекрасно выглядит для своих тридцати шести лет, — продолжала она. — В сущности, мы обе могли бы быть подругами вашей матушки.

— Моя мать очень любила маленьких девочек.

— Льстец…

— Мне тридцать лет.

Орельен закусил губу — этого уже говорить не следовало. Он попался на удочку и позволил увести себя от главной цели их разговора: ему необходимо было знать, почему эта дама вдруг пригласила его к себе. Он нахмурился.

— Мы совсем забыли о смокинге. Кто же, к моему счастью, напомнил вам обо мне?

Хозяйка явно избегала прямого ответа на вопрос и натянула подол платья с таким видом, будто взгляды Орельена ее испугали.

— О, я прекрасно знаю, ради кого вы явились сегодня ко мне!

— Ради кого же?

— Вы сами знаете, невозможный вы человек, что отнюдь не ради меня.

Он почувствовал себя окончательно сбитым с толку. И запротестовал.

— Нет, нет, — перебила его госпожа де Персеваль. — Я знаю, кто вас сейчас интересует, и это вовсе не Диана Неттанкур… Вот ее вы и увидите… Раз уж так, я сама стану вашей сообщницей!

Она вздохнула. Орельен рассердился, но побоялся выказать свой гнев и жалобно воскликнул:

— Вы говорите просто непонятные вещи! Конечно, я пришел, чтобы видеть вас, я совершенно не знаю, кого вы ждете, впрочем…

— Успокойтесь же, она придет.

— Да кто она? Уверяю вас, ее вообще не существует.

— Чудесно, чудесно, продолжайте скрытничать! О, вы, я вижу, настоящий джентльмен! Только не смейте говорить, что вы явились ради меня.

Тут надо бы доказать свое чистосердечие, бросить какую-нибудь неотразимо любезную фразу, впрочем, вполне искреннюю… Что явился он не ради самой госпожи де Персеваль, но все же ради ее восклицательных знаков. Всякому любопытно познакомиться с женщиной, которая так щедра на восклицательные знаки. Возможно, слова его не встретили бы любезного приема. И все-таки он непременно сказал бы что-нибудь в таком духе, но в эту минуту в гостиную вошли.

Вошел юноша лет двадцати с небольшим, в светло-сером нечищеном пиджаке, в грязных туфлях и мятых брюках без намека на складку. По-мальчишески худой, с пышными, закинутыми назад волосами и бледной, очень подвижной физиономией.

— Вы опоздали, Поль, и даже не потрудились переодеться, — заметила госпожа де Персеваль, протягивая ему для поцелуя кончики пальцев. — Вы не знакомы? Поль Дени — поэт… Мосье Орельен Лертилуа…

— Очень рад… Вы прекрасно знаете, Мэри, что мой смокинг вышел из строя…

— Нет, не знаю. Что такое с ним случилось?

— Да я вам уже три раза объяснял… Я прожег смокинг горелкой Бунзена…

— Что это еще за нелепая выдумка?

— Никакой тут выдумки нет… просто прожег горелкой Бунзена…

— Смокинг и горелки Бунзена уживаются, Поль, только в современной поэзии.

— Я же вам говорил, что случилось это вечером в лаборатории…

— Следовательно, теперь, отправляясь в лабораторию, вы надеваете смокинг?

Мэри де Персеваль повернулась к Орельену:

— Поль Дени не ограничивает себя рамками поэзии. Он еще замораживает всяких рыб и змей в Институте океанографии.

— Я сейчас работаю над установлением точки замерзания жидкостей в организме животных, — повернувшись к Орельену, сказал вновь прибывший доверительным тоном, который так не вязался с его манерой разговаривать с хозяйкой дома. — Я нарочно надел смокинг, чтобы не возвращаться в Аньер и не заставлять вас ждать, ведь мне нужно было сидеть в лаборатории до восьми часов с моими злополучными аксолотлями… Уходя, я решил проверить, все ли в порядке, повернулся, а горелка Бунзена не была потушена…

— Прекрасно, оставим в покое смокинг, но ведь у вас есть еще синий пиджак, и, если я не найму вам няньки, вы вечно будете ходить оборванцем… А туфли! Отправляйтесь, дружок, сейчас же на кухню, вас там почистят… сегодня вечером у меня люди.

Юноша злобно пробормотал себе что-то под нос, но все-таки повиновался. Орельен через низенькую дверцу, ведущую в столовую, увидел, как, проходя мимо накрытого стола, Поль схватил сандвич с видом завсегдатая, который не намерен скрывать от посторонних своей роли в этом доме. Мэри де Персеваль проводила его взглядом.

— Вообразите себе — всего двадцать лет! На четырнадцать лет моложе меня… И очень талантлив. А какой пианист! Вы сами услышите его игру! Но все-таки на целых четырнадцать лет! До сих пор не могу свыкнуться с этой мыслью. Ведь у меня есть сын, четырнадцатилетний подросток! Правда, это просто невероятно?

Мэри подождала, не воскликнет ли и он вслед «невероятно». Он не воскликнул.