Ореол смерти

— А вы представляете, какие чувства он испытывает, оказавшись в роли обвиняемого в убийстве собственной матери?! — Уитни оставалось только одно — молить о снисхождении. — Да, он всегда был испорченным мальчиком. Отец хотел, чтобы они с Мириной имели все самое лучшее. Он с детства привык получать все, о чем попросит. Жизнь у него была слишком легкая и удобная: совершая ошибки, он никогда за них не расплачивался. Но в нем нет злобы, Даллас. И агрессивности нет. Я готов поручиться за это.

Уитни говорил негромко, но чувствовалось, что он искренне взволнован.

— Никогда не поверю в то, что Дэвид взял нож и перерезал матери горло! Я прошу вас принять это во внимание и отпустить его, взяв подписку о невыезде.

Фини хотел было что-то сказать, но Ева покачала головой: он старший по званию, и тем не менее расследование поручено ей. И за все отвечает она.

— Погибли три женщины, майор. Подозреваемый взят под стражу. Я не могу выполнить вашу просьбу. Вы назначили меня ответственной за это расследование, потому что знали, что я не поступлюсь принципами.

Уитни отвернулся и уставился в окно.

— Теперь я знаю еще одно. Сострадание — чувство, вам незнакомое, Даллас.

Ева вздрогнула, но промолчала.

— Это удар ниже пояса, Джек, — сказал Фини. — Учти, тебе придется воевать с нами обоими, потому что я на ее стороне. У нас было достаточно оснований для того, чтобы задержать его, и мы это сделали.

— Вы его погубите! — Уитни повернулся к ним. — Но вас, разумеется, это мало волнует. Вы получите ордер, можете производить обыск. Но как ваш начальник я требую, чтобы на этом не останавливались. Продолжайте расследование. В четырнадцать ноль-ноль жду вашего доклада. Вы свободны, — сказал он, не глядя на них.

Ева вышла, почти не чувствуя под собой ног. Ей казалось, что они стеклянные: споткнешься — и разобьешься.

— Он просто не в себе, Даллас, — сказал Фини, беря ее под руку. — Ему тяжело, вот он на тебя и накинулся.

— И у него неплохо получилось, — сказала она хрипло. — Так, значит, сострадание мне незнакомо… Ну, еще бы! Я ведь не знаю, что такое семья.

Фини опустил глаза.

— Слушай, Даллас, не воспринимай это как личную обиду…

— Не воспринимать? Неужели ты не понимаешь, как мне тяжело отказывать ему? Он столько раз меня поддерживал, а теперь просит, чтобы я поддержала его, и мне приходится сказать «извините, нет»!

Фини растерянно пожал плечами. Ева быстро пошла к лифту, а он остался стоять посреди коридора.

* * *

Ева лично присутствовала при обыске в доме Марко Анжелини, хотя это было вовсе не обязательно: группа поиска свою работу знала, и оборудование у них было наилучшее — разумеется, в рамках бюджета. И все же она сбрызнула руки защитным спреем, обернула специальной пленкой туфли и бродила теперь по трехэтажному особняку в надежде найти хоть что-то, что подтвердит ее подозрения.

Марко Анжелини тоже присутствовал. Будучи владельцем дома и отцом подозреваемого, он имел на это право. Ева старалась не замечать ни его ледяного взгляда, следившего за каждым ее движением, ни сурово поджатых губ, ни мрачно насупленных бровей.

Один из полицейских проверил весь гардероб Дэвида Анжелини, ища следы крови. Пока он это делал, Ева методично осматривала комнату.

— Оружие-то он мог и выбросить, — заметил полицейский, осматривая тысячедолларовую спортивную куртку.

Ева знала, что его кличка Бобер и что он прослужил в полиции тридцать лет.

— Все три раза оружие было одним и тем же, — ответила она. — Экспертиза это подтвердила. С чего было теперь его выбрасывать?

— А может, он решил завязать? — Бобер присмотрелся повнимательнее. — Салатная заправка, — возвестил он. — На оливковом масле. Капля попала на галстук… Так я говорю — может, он завязал.

Бобер всегда восхищался следователями, сам мечтал когда-то стать одним из них. Но — не получилось. Все свободное время он посвящал чтению детективных романов.

— Три — вообще число магическое. — Он стал разглядывать пятнышко талька на манжете. — Этот парень, наверное, зациклился на трех бабах, которых все время видел по телику. Может, он от них заводился…

— Первой жертвой была его мать!

— Ну и что? — Бобер обернулся к Еве. — Про Эдипа слыхали? Это грек один, тащился от собственной матери. Короче, сделав троих, он мог выкинуть и оружие, и одежду, в которой был. У этого парня барахла хватит на троих.

Ева подошла к шкафу с выдвижными вешалками и открывающимися автоматически полками.

— А он ведь здесь не живет постоянно…

— Значит, шибко богатый. — Бобру было достаточно этого объяснения. — Здесь у него пара ненадеванных костюмов. И ботинки новые есть. — Он наклонился и, взяв пару кожаных полуботинок, оглядел их со всех сторон. — Видно, только из магазина. Ни грязи, ни пыли, ни царапин.

— Увы, склонность к пижонству — еще не повод для обвинения. Черт возьми, Бобер, найдите мне хоть каплю крови!

— Пытаюсь. Нет, скорее всего выкинул он эти тряпки.

— А вы истинный оптимист, Бобер!