Орфей

- Это не легенды, молодой человек, - строго сказал Кузьмич. - Это тот самый предмет. Можете мне поверить, я в свое время очень немало заплатил за него. Экспертиза всех сопровождавших шар архивов делалась в Лондоне. У меня много прелюбопытных вещиц можно отыскать. Впрочем, я обещал вам маленькую чужую тайну. Посплетничаем, почтеннейший.

Кузьмич вернул раритет на место. По мне, так подставка была куда интереснее. Вдруг до меня дошло, на чем я их всех тут, в Крольчатнике, могу раскалывать. Вскрывать несознанцев. Это было так просто и смешно, что я едва не расхохотался. Кузьмич не преминул подтвердить мою догадку.

- Наш любимец Семочка вам что-то успел про меня такое наболтать? Нет, я и знать не желаю. Но кое-что о нем. Ответ-тую, так сказать. Вам не знакома фамилия Сафронкин? Виктор Сафронкин? Питерец. Художник-эмоциолист. Из молодых. Хорошо продавался. Брали частные покупщики - не терплю новых словечек, дилер, например, - говорят, что-то висело в "Aрт Музеум", что-то в Европе. Врали про "Кристис"... Врали. Потом пропал. Семья пропала, все. Потом стали пропадать работы. Ходили странные слухи, что в помещениях, где выставлялись или хотя бы хранились полотна, замечены... н-ну, скажем, призраки. Персонажи с картин. То же наблюдалось и у него на квартире. Сафронкин сам говорил, что жена видела некий зловещий силуэт в широкополой шляпе, с раскаленной спицей в руке. Персонаж с картины "Похитители снов". А спицу он, Сафронкин, сперва дал ему в руку, а потом закрасил, еще на подмалевках.

- "Портрет", - сказал я. - Николай Васильевич Гоголь. У Эдгара Аллана По есть аналогичная новелла. У Амброза Бирса. Свистун ваш Сафронкин. И при чем тут Сема?

- Возможно. Только ведь я не литературные произведения вам пересказываю. В случае с Самуилом Ароном (так я узнал фамилию Семы), совершенно как с Сафронкиным, все зафиксировано документально. Арон писал так называемую "интеллектуальную палитру". Завадовский, Кучкин, Смажич в Москве. "ИИ-шники" в Екатеринбурге. "Чистый квадрат" в Питере. Вам, я вижу, ничего не говорит... От созерцания полотен Арона люди сходили с ума. Утверждали, что видят эпизоды, фрагменты из своих собственных жизней. Разные люди в одной и той же работе видели разные сцены, но непременно когда-то с ними персонально происходившие. С видевшими работы Арона случались необъяснимые происшествия. От несчастных случаев со смертельным исходом до счастливых с получением наследств от анонимов. Не родственников и не знакомых. Здравый смысл летел к чертям...

Вцепившись в пуфик, куда меня усадил Кузьмич, я изо всех сил старался не выдать то, что ощущал сейчас. Я боялся, что мне не хватит сил вдохнуть. Плавающая искорка в шаре Джона Ди не давала оторвать глаз.

- Самуил Арон имел только одну выставку. Последствия оказались таковы, что на второй день выставку закрыли, полотна были изъяты, художник исчез. Как Сафронкин, только Семочка наш одинок был как перст, не то и семья исчезла бы. Объявился в Крольчатнике. События имели место десять месяцев назад.

Кузьмич излучал довольство. Мне вспомнилась точно такая же удовлетворенная рожа Правдивого, устроившего подлость Ксюхе с бабочкой-лимонницей и мною, дураком.

- Люди гибнут за металл, - наконец сказал я. Меж бровей стекла капля ледяного пота. - У Николая Васильевича что-то такое про мешочки с золотом было. Их все перепрятывал демонический старик с того портрета. Сколько наследство-то было нежданное? Не тысяча червонных? Тогда прямо по писаному.

Говоря, содрогнулся. Как сумел вслух произнести. Но я уже чувствовал, что держу себя в руках и снаружи ничего не заметно.

- Кузьма Евстафьевич, я побуду еще чуток невежливым, можно? Что все-таки от нас хотят, как по-вашему?

- Откуда мне знать, что от вас хотят, почтеннейший.

- Ну, от вас вот лично. Там, за Воротами?

- У Арона полкоттеджа отдано под мастерскую. - Кузьмич проигнорировал мой вопрос. - Ему в розовой мечте такая мастерская не привиде лась бы. Знаете, что он там устроил? Отхожее место. Да-с, прошу простить покорно, сральник! Теперь ищет любой повод, чтобы одурманиться. Я Ксюшу предупредил, если только она травку ему какую укажет... Ну что от такого типуса, как Сема, можно хотеть?

Я понял, что пора идти. Сема Арон. Мастерская, самим художником превращенная в сортир. Моя нетронутая машинка и горящая бумага без единой строчки.

- Благодарю за содержательный разговор. Простите, если не так что.

- Святой богомаз Андрей Рублев держал схиму молчания двенадцать - или четырнадцать? - лет. А нарушил - и появилась "Троица".

- Подождем, - согласился я, - у Семы, значит, все впереди.

- Целые монастыри существуют, где послушники все до одного несут обет "нераствержения уст", - продолжал Кузьмич.

- Ну да, - сказал я как мог простодушно, - самый известный на данное время, кажется, где-то под Триестом. Местечко Монофальконе, по-моему? В Тезее еще.

- Иоанн Дамаскин, принимая постриг, поклялся не прикасаться к перу и бумаге, но также клятвы не сдержал. Написанную им панихиду поют и поныне.