Орфологическая лексикография

Для ситуации орфологического словаря оказывается актуальным не формальное фиксирование того, что употребительно, но не соответствует норме, а прослеживание связи системы норм, с одной стороны, с культурной традицией, с другой стороны, с диалектами и просторечием. Следует также отметить, что, говоря о противопоставлении диалектов и просторечия литературному языку, понятие «просторечие» берется в довольно широком значении.

Обычная классификация условно делит общенациональный язык на три части. Прежде всего выделяются диалекты, имеющие отношение к различным территориям исторического функционирования языка. Четко определяются границы городского просторечия, представления о котором обычно ассоциируются с раскрепощенной речью городских жителей. Наконец, национальный язык включает в себя обработанную и культурную форму, по происхождению связанную с живым разговорным языком.

Такая классификация носит условный характер, поскольку размыты как критерии, так и границы указанных трех составляющих национального языка. Во-первых, то, что принято называть территориальными диалектами, также представляет собой историко-культурное явление, характеризующееся собственной культурной традицией. Кроме того, диалект – это так же, как и национальный язык, законченная система, внутри которой существует система норм. Это нормативность на уровне диалекта. Вопреки обывательским представлениям, абсолютизирующим национальный литературный язык, диалект вовсе не является чем-то ущербным.

Во-вторых, то, что принято называть городским просторечием (если, конечно, не включать сюда откровенно грубую лексику и фразеологию) также представляет собой достаточно сложное явление, отличающиеся от книжного литературного языка именно простотой. Следует, на наш взгляд, исходить из актуализации внутренней формы термина. Просторечие – это именно простая речь, противопоставляемая красноречию, т.е. красной речи, т.е. речи, соблюдающей все каноны образцового языка.

Понятно, что соотношение литературного языка и просторечия в рамках национального языка имеет прямое отношение к проблематике орфологической лексикографии. Достаточно сказать, что одни исследователи считают определенную часть просторечия неотъемлемой частью литературного языка, другие считают, что просторечие целиком находится за пределами литературного языка.

Академик В.В.Виноградов противопоставляет нормированному языку также профессиональные языки, которые он отличает от диалектов и просторечия. Он отмечает, что отклонения от норм литературного языка в речи демократических масс города не было связано с влиянием иноязычного элемента, как это иногда предполагали. «Неправильности» низового городского языка отмечались нередко соответствующими «орфографическими» словарями и приписывались влиянию «обруселых инородцев». Но в этом огульном объяснении сказывался социальный антагонизм, прикрытый националистической идеологией; некоторые из отмечаемых «неправильностей» являются общими для всех разновидностей языка демократических масс города» [17, 478].

В.В.Виноградов, например, отмечает, что неправильности отмечались орфографическими словарями. Однако, если в задачи орфографического словаря, как нормативного, и не входило описание неправильностей, то в это же время существовали уже специальные словари неправильностей. Характерно, что эти словари отмечали одни и те же ошибки на протяжении долгого времени. «Любопытно, что словари неправильностей с половины XIX в. до конца столетия приводят почти один и тот же список слов: док'yмент вместо докум'eнт; инстр'yмент вместо инструм'eнт; маг'aзин вместо магаз'uн» [17, 478]. Говоря о словарях неправильностей, В.В.Виноградов отмечает такие словари, как: Зеленецкий К. О русском языке в Новороссийском крае. Одесса, 1855; Долопчев В. Опыт словаря неправильностей в русской разговорной речи. Варшава, 1909.