Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

Наряду с другими фактами, вписывающимися в контекст отношений между двумя странами в начале 30-х годов, характерен пример с раздуванием польскими СМИ, по указанию МИДа, дела военного атташе при посольстве СССР в Варшаве Богового, захваченного польской контрразведкой на встрече с подставленным ему агентом, передавшим якобы секретные военные сведения[145]. Поляки оценили деятельность Богового как признак активизации советской военной разведки, отражающий скрытые намерения военного ведомства СССР в отношении своего западного соседа.

Работа польских спецслужб была еще более усилена после неудавшейся по ряду причин попытки СССР и Польши снизить степень напряжения в двусторонних отношениях, предпринятой в конце 1930 — начале 1931 гг. В циркуляре ОГПУ от 28 ноября 1932 г. отмечалось произошедшее значительное укрепление польских разведывательных аппаратов в Турции, Румынии и Латвии. Они активизировали заброску агентуры в СССР. Увеличилось количество агентов, направленных на нашу территорию непосредственно центральным аппаратом II отдела ПГШ[146]. Только за полгода, отмечалось в циркуляре, было разоблачено 187 агентов виленской и львовской экспозитур. Эти филиалы польской разведки пытались продвинуть своих секретных сотрудников даже в тыловые районы СССР, включая Ленинград и Москву[147]. Контрразведке ОГПУ удалось вскрыть резидентские звенья поляков, имеющие выходы на военнослужащих РККА и конкретных лиц из комсостава[148].

Не осталось без внимания Особого отдела ОГПУ и то обстоятельство, что II отдел ПГШ поручил руководство всей разведывательной работой против СССР одному из наиболее активных и опытных сотрудников — поручику Незбжицкому, известному не только своим профессиональным мастерством, но и ненавистью к большевикам и вообще к русским[149].

Анализ изученных нами документов II отдела ПГШ, его филиалов — экспозитур и резидентур показывает, что польские спецслужбы интересовал широкий круг вопросов, имеющих отношение к РККА и Флоту: дислокация воинских частей, развитие технических родов войск (бронетанковых и авиационных), ход военной реформы и ее результаты, разрешение проблемы единоначалия и т. д. Для советских контрразведчиков особенно важным показателем являлось настойчивое стремление польских спецслужб добыть персональные данные и детальные характеристики на конкретных военачальников и лиц из их близкого окружения. Это однозначно свидетельствовало о поиске противником агентурных подходов к наиболее осведомленным секретоносителям, таким как нарком по военным делам, члены Реввоенсовета СССР, крупные штабные работники, командующие военными округами, комкоры и комдивы.

Таким образом, вышеизложенное подтверждает вывод о том, что именно польская разведка была главным противником для органов ВЧК — ОГПУ, обеспечивавших безопасность страны в целом, РККА и Флота в частности.

Однако не только поляки пытались добывать информацию о Вооруженных силах СССР. В тесной связке с ними действовали разведслужбы лимитрофов — Эстонии, Латвии, Литвы и Финляндии.

К концу 1920 г. все Прибалтийские государства уже прекратили боевые действия против Советской России и, несмотря на сопротивление стран Антанты, после подписания мирных договоров занялись налаживанием отношений с восточным соседом. Это касалось прежде всего торгово-экономической сферы, рассмотрения и разрешения вопросов репатриации и оптации.

И тем не менее весь межвоенный период эти государства основным источником опасности для своего недавно обретенного суверенитета продолжали считать Советскую Россию, а затем СССР.

Надо признать, что, как минимум, до середины 20-х годов советские партийные руководители и коминтерновские деятели всячески стимулировали революционную активность в Прибалтике. Ярким примером реализации такой линии может служить противоправительственное восстание в Эстонии в 1924 г., подготовленное структурами Коминтерна и эстонскими коммунистами при самом активном кадровом и финансовом участии Разведывательного управления штаба РККА[150].

Однако нельзя односторонне подходить к попыткам «революционной экспансии» и сбрасывать со счетов стремление политических лидеров СССР того времени любым путем обезопасить нашу страну на северо-западном направлении и таким образом получить возможность для Красной армии сосредоточить свои силы на западной границе с целью противостоять главному потенциальному противнику — Польше в случае ее агрессии. С середины 20-х годов уже не делалась ставка на мировую революцию. И. Сталин и его единомышленники считали своей главной задачей обеспечить строительство социализма в одной стране — СССР[151].