Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней

«Школа девушек» будет путеводной нитью данной главы^[144]. Историки менее любопытные и более суровые, чем Фредерик Лашевр, часто принимают за чистую монету проповеди моралистов эпохи. Однако в повседневной жизни все идет не так гладко, как хотелось бы моралистам. Самые строгие судебные законы действуют лишь тогда, когда население признает их справедливость. Как много авторов блестящих трудов о семье и браке забывают об этом, и их собственные труды тоже настигает забвение^[145]. Однако не стоит пренебрегать теоретическими и юридическими данными, они могут стать отправной точкой исследования: необходимо понимать, насколько сильны были запреты. Наслаждения плоти видятся как серьезный грех в христианской монашеской традиции, влияние которой после Реформации распространилось и на городское общество, и на определенные крестьянские круги. Вместе с тем нельзя не учитывать реальное положение вещей: запреты нарушались очень часто, иногда систематически. Данные, почерпнутые из судебных архивов Франции и Англии, могут быть сопоставлены со «Школой девушек». Мы получим, таким образом, любопытную точку зрения и увидим, что эротическое сочинение о женском оргазме, написанное с иронией и оттенком грусти, представляет в сжатом виде тот опыт телесных радостей, который был известен гораздо большему числу людей, чем это кажется на первый взгляд. Даже крестьяне прибегали к нему. Этот опыт противостоял попыткам новых поборников нравственности заморозить чувственную жизнь человека. Конечным результатом подобного противостояния стало то, что внутри нашей культуры понятия сладострастия и проступка надолго оказались связаны с неминуемым наказанием за него. Наслаждаться и знать, что за это придется расплачиваться, — вот удел тех, кто телом и душой противился ужесточению запретов и табу. Задолго до маркиза де Сада в XVII веке было открыто, как велика роль боли и крови в возбуждении чувственности, и сделал это Никола Шорье в 1660 году в книге «Диалоги Алоизия Сигеа», известной также под названием «Сотадическая сатира»^[146].

ЗАПРЕТНЫЕ СТРАСТИ

Христианство «с самых своих начал противопоставляло тело и дух и вело борьбу с плотью во имя духа», пишет Жан-Луи Фландрен. Учение и практика закрепились во времена формирования монашества, между VI и ХI веками. Безбрачие и воздержание, принятые монахами добровольно, стали рассматриваться как идеал мирской жизни, при этом брак считался уступкой или даже опасной ловушкой, если супруги получали телесное удовольствие. «Мы не говорим, что брак сам по себе греховен, — поясняет Григорий Великий, — но брак не может обойтись без телесного сладострастия, а оно не может не быть грехом». Верующим предлагается размышлять над словами апостола Павла: «Кто не может жить в воздержании, пусть женится». Разумеется, брак освящен церковью, но радостям супружеской жизни надо предаваться сдержанно, дабы избежать греха и вечного проклятия. Вот почему церковь занялась вопросом вплотную и создала многочисленные запреты на браки между дальними родственниками, а также предписала обязательное воздержание в праздники и посты, особенно в Великий пост перед Пасхой и в Адвент. Монахи превратили собственную добровольную жертву в обязательное правило для мирян, и всем супружеским парам было предписано систематическое воздержание, «почти столь же тяжелое, как и монашеский обет»^[147].