Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней

Попробуем представить себе, что ощущали флорентийцы после 1542 года. Предписанные меры применялись редко и говорить о серьезных репрессиях нельзя, тем не менее гомосексуализм стал восприниматься как преступление, что меняло традиционные представления и привычки. Сами гомосексуалисты перестали ощущать себя в безопасности, и хотя они не подвергались преследованиям больше, чем раньше, но постоянно боялись их, что существенно влияло на сознание. Один историк XVIII века утверждает, что многие люди просто бежали из городов, опасаясь преследований, что в свою очередь объясняет, почему через несколько лет судьи стали гораздо снисходительнее: развитие торговли и ремесла оказалось под угрозой^[190]. Во всяком случае, с середины XVI века характер отношения к гомосексуализму меняется. Греху мужеложества предаются не реже, чем раньше, но теперь он связывается с некоторым беспокойством по поводу собственной ненормальности, непохожести на других, и это ощущение постепенно приводит к созданию обособленного маргинального мира гомосексуалистов в крупных городах Европы в начале XVIII века^[191].

И в Англии, и во Франции отношение к содомии проявляется в сходных формах (хотя отсутствие серьезных исследований, касающихся положения дел во Франции, не дает столь же полного представления, какое мы можем составить себе об Англии). В обеих странах со второй половины XVI века утверждается постоянное и яростное обличение радостей плоти, но, как и во Флоренции, репрессивные меры то усиливаются, то ослабевают. Вместе с тем моральное осуждение серьезно влияет на самосознание, вожделение и удовольствие все более и более связываются с ощущением греховности и страданием. Стремление уйти от всяческих уз и реализовать свои желания заводит некоторых людей на такие неведомые пути, где они рискуют жизнью.

Репрессии

Рене Пинтар заметил, что законы против нечестия и дурных нравов применялись во Франции непоследовательно^[192]. Эрудиты-либертены первой половины XVII века, такие как ла Мот, ле Вайер, Гассенди, Ноде и многие другие, представляли разношерстное собрание мыслей, отличных от общепринятых религиозных воззрений эпохи, но всех их с точки зрения Пинтара объединяло одно: они страдали, сомневались и боролись^[193]. Их обвиняли в нечестии, что влекло за собой самые тяжелые последствия. Со времен Людовика Святого ордонансы предусматривали суровые кары за кощунство; ордонансом от 19 мая 1636 года установлены возрастающие штрафы до пятого привлечения к суду, при пятом — выставление у позорного столба в железном ошейнике, при шестом — позорный столб и вдобавок язык клеймили раскаленным железом, при седьмом — протыкали нижнюю губу, при восьмом — вырывали язык. Более серьезные «страшные богохульства» могли быть приравнены к ереси или атеизму, что влекло за собой обвинение в «оскорблении божьего величия», а мера наказания выбиралась судом. С 1599 по 1616 год смертная казнь была назначена семи осужденным, с 1617 по 1636 — шестнадцати, с 1637 по 1649 — восемнадцати. Во времена Фронды процессы против богохульников прекращаются, а с 1653 по 1661 год вынесено 7 смертных приговоров за кощунство. Гнев судей вызывают не только образованные либертены, но и все слишком невоздержанные на язык.

Теофиль де Вио родился в 1590 году. Он происходил из протестантской мелкой знати Ажена. Он был придворным поэтом, в 1618 году король выдал ему пенсию, а в 1619 де Вио был изгнан «за сочинение стихов, недостойных христианина». Враги обвиняли его в разврате. В 1622 году в двух издательствах Парижа вышел скандальный сборник «Парнас сатирических поэтов». В сборнике были и стихи Теофиля де Вио. Ему приписывали, среди прочего очень вольный сонет, открывавший книгу: «О, е…ный Филис, меня измучил сифилис…». Начинается судебный процесс против Теофиля де Вио; его, «а также его книги» приговаривают к сожжению. Его прячет в Шантильи герцог Монморанси, и 19 августа 1623 года происходит символическое сожжение изображения осужденного на Гревской площади. Затем он арестован, заключен на два года в тюрьму Консьержери и наконец 1 сентября 1625 года приговорен парламентом Парижа к изгнанию. 25 сентября 1626 года Теофиль де Вио умер. Обвиняли всех авторов «Парнаса», но преследованиям подвергся он один, причем «Парнас» был переиздан в 1623 году, что, во всяком случае, говорит о том, что он пользовался успехом у читателей. Теофиль де Вио стал козлом отпущения в тот момент, когда церковь и королевская власть захотели устроить показательный процесс. Лишь высокое покровительство спасло Теофиля де Вио от позорной смерти на костре^[194].