Ориенталист

Исламские националисты попытались наладить контакты с влиятельной Немецкой национальной народной партией, которая, будучи в рейхстаге главной националистической партией правого толка[119], имела тогда большее влияние, чем партия Гитлера, — они потребовали, чтобы НННП предприняла какие-то «действия» в отношении этого самого Эсад-бея Нусимбаума. Однако в 1930 году у НННП нашлись более неотложные дела: эта партия пыталась тогда отразить лобовую атаку нацистов, пытаясь перетянуть на свою сторону голоса избирателей правого крыла. Правда, если в парламенте усилия разъяренных мусульман зашли в тупик, у них неожиданно возник новый союзник — германская армия.

Бывший начальник штаба Восточной армии на Кавказе подполковник Эрнст фон Паракин, прочитав «Нефть и кровь на Востоке», счел себя глубоко оскорбленным. Для него, правда, источником обиды стали всего лишь восемь страниц в этой книге, на которых Лев описывал кровавое побоище, случившееся в Баку, когда город пал в результате осады турецко-германскими войсками в сентябре 1918 года. Причем Лев особо указывал, что не был очевидцем происходившего (ведь они с отцом вернулись в Баку из своих приключений в Персии уже после того, как произошла эта бойня) и что, описывая эти события, основывался на вторичных источниках. Хотя текст Льва исполнен сочувствия к жертвам этой резни — армянам, он ни в чем не обвинял германское командование; более того, он правильно показал роль немецких частей в военном отношении как второстепенную — по сравнению с турецкой армией. А турецкой «Армией ислама»[120] командовал не кто иной, как Нури Паша, двадцатисемилетний брат Энвера Паши, диктатора младотурок, вдохновителя и участника геноцида армян в 1915 году. Генерал Нури Паша направил свою армию на Баку в сентябре 1918 года в рамках задуманного его старшим братом «туранского» завоевания Средней Азин. Подчеркивая, что немцам удалось несколько сдержать масштабы кровопролития, Лев все же отмечал, что, пока шла резня, немцы в основном закрывали на происходившее глаза. Более того, он писал, что по прошествии трех дней немцы попросту приказали туркам прекратить бойню, то есть намекнул, что они могли бы поступить так и раньше. Этот небольшой эпизод серьезно задел германских ветеранов войны, воевавших на Кавказском фронте и болезненно воспринимавших любые намеки на то, что судьба армян зависела от них.

Фон Паракин тут же разослал свои обвинения в адрес Льва в крупные газеты Берлина, Гамбурга и Мюнхена. В отличие от эмигрантов-мусульман, фон Паракин опровергал Льва сдержанно и рассудительно, отстаивая честь германского офицера[121]. В 1920-х годах германские политики и военные потратили на это немало времени и сил, ведь тогда появилось множество сообщений о жестокостях, совершенных ими за годы Первой мировой войны. Вслед за прямолинейными возражениями кадрового офицера последовали более сильные удары. Различные правые журналисты подхватили высказанные в статье из «Ближнего Востока» идеи, связали их с обвинениями фон Паракина и использовали все это в качестве основы для собственных сочинений, желая поскорей разоблачить «этого еврейского фальсификатора истории», марающего честь германской армии. Всем хорошо известно, что германские солдаты и офицеры никогда не наносили какого-либо ущерба гражданским лицам! Да они в принципе не могли принимать какого-либо участия в этнических преследованиях столь низменного и примитивного характера! То, что нападавшие на Льва обзывали его «еврейским фальсификатором», а его книгу квалифицировали не иначе как «еврейская фальсификация», говорило само за себя, особенно если учитывать, что картина, изображенная Львом, была достаточно лояльной.

Берлинская полиция тем временем начала расследование в отношении «литературного афериста», однако ничего подозрительного или противозаконного в его прошлом не обнаружилось. Союз германских писателей выступил с публичным опровержением клеветнических заявлений. Его автор Вернер Шендель, на счастье Льва, был в этой организации важной фигурой. В опровержении говорилось, что союз выступает в защиту «своего члена, господина Эсад-бея Лео Нусимбаума» от всяческих обвинений в совершении каких-либо правонарушений. К большому разочарованию Льва, псевдоним Эсад-бей так и не был официально признан его настоящим именем. В Германии вплоть до наших дней очень трудно официально изменить свое имя. В статье под заголовком «Нефтяные сенсации», помещенной в октябре 1930 года в центристском издании «Дойче рундшау», публицист Карл Хофман попытался осветить разрастающийся скандал вокруг Эсад-бея в некоей перспективе, упомянув целый ряд фактов в противовес бесконечным обвинениям и контробвинениям: