Ориенталист

Главное, полагал Лев, добраться до азербайджано-грузинской границы. Дальше они смогут попасть на грузовое судно и пересечь Черное море, а там уже и до Европы рукой подать! В Европе они будут в безопасности. Нефтяные месторождения остались позади, поезд шел мимо садов и полей. «Стояла весна, и могло показаться, что эта земля, родина Заратустры, еще не пострадала от красных».

Приехав в Гянджу, былую столицу Азербайджана, Лев обнаружил, что здесь процесс большевизации зашел уже довольно далеко, хотя город считался центром «националистической» деятельности. Он увидел объявления, знакомые ему по Баку, однако в целом атмосфера показалась ему иной, особенно в мусульманской части города, где на базарах люди во всеуслышание проклинали своих красных «освободителей». Это привело Льва в восторг, и, предоставленный самому себе, он почувствовал вкус к интригам и заговорам. Один торговец, его новый приятель, познакомил его с группой заговорщиков, которые решили, что важно иметь в своем кругу человека, прекрасно знающего Баку, ведь именно Баку был главной целью националистов. Поначалу Льву очень польстило, что его приняли в круг посвященных. Однако он быстро сообразил, что в этот круг принимают практически любого, и подивился тому, сколь неэффективно действовали власти: таких неуклюжих заговорщиков ничего не стоило разоблачить и ликвидировать.

Как ни удивительно, разоблачены заговорщики не были, так что начавшееся в назначенный день восстание, охватившее весь город, застало врасплох руководителей большевистских отрядов. Заговорщики получили к тому же поддержку со стороны русских беженцев — белогвардейцев, которые были рады возможности свести счеты с красными. В Гяндже красных было не так уж много, и реализовать заговор оказалось куда проще, чем, скажем, в Баку. Лев утверждал, что он лично оборонял из пулемета ключевой мост, однако его карьера военного не продлилась дольше одного дня.

Описывая эти, как, впрочем, и все остальные, события в книге «Нефть и кровь на Востоке», Лев Нусимбаум освещал их с позиции мусульманина Эсад-бея, сына знатного мусульманина. Именно поэтому интересно отметить немногие места, где видна его озабоченность еврейским вопросом. Вспоминая о восстании в Гяндже, он, например, писал: «Русские белогвардейцы, те, что присоединились к нам, тут же предложили, согласно традициям своей страны, устроить еврейский погром. Мы, однако, вежливо отклонили это предложение, хотя у них уже были даже напечатаны плакаты с надписями: “Бей жидов, спасай Азербайджан!”» И дальше Лев специально подчеркивает, что если «прочие» мусульмане просто отказались от участия в этом предприятии, то он лично обошел город и, содрав с заборов все уже наклеенные призывы убивать евреев, тут же уничтожил их. А потом еще заявил русским, что «им не следует забывать: они находятся в цивилизованном Азербайджане, а не в дикой России, на что русские тут же предложили устроить армянский погром». Лев утверждал, что его соотечественники отказались и от этого, ведь, по его словам, азербайджанцы-мусульмане идут на смертоубийство, только если того требуют законы чести и необходимость отомстить обидчику; а коль скоро они уже за все отомстили армянам во время устроенной в Баку резни, то «теперь не собирались впустую проливать кровь людей».

Заговорщики и все увеличивавшаяся группа их сподвижников «с восточной невозмутимостью», то есть медленно и неэффективно, готовились распространить восстание на остальные регионы страны. А тем временем большевистские руководители, находившиеся в Баку, узнав о перевороте в Гяндже, направили туда двадцатитысячную армию. В результате не успели восставшие оглянуться, как оказались отрезанными и изолированными и от других городов Азербайджана, и от всего внешнего мира. Большевики начали постепенно сжимать кольцо блокады. Заговорщики не знали, что подобные восстания уже происходили в других районах страны и что метод большевиков был один и тот же: окружить, изолировать и уничтожить сопротивление. В Гяндже большевики сначала заняли армянскую часть города, а затем приблизились к мосту через реку, разделявшую армянские и мусульманские кварталы. Сама река, давшая городу название, уже давно пересохла, однако ее русло по-прежнему существовало, и там по весне иногда вился небольшой ручей. Именно здесь Али-хан, alter ego Льва, герой его романа «Али и Нино», решил стоять со своим пулеметом насмерть, не отступая ни на шаг, так что в конце концов его тело, пронзенное восемью большевистскими пулями, упало в пересохшую реку.