Ориентализм. Западные концепции Востока

Подобный триумф мог быть следствием только хорошей заблаговременной подготовки к военной экспедиции. Причем такую подготовку мог организовать лишь тот, кто сам не имел прежде иного опыта общения с Востоком, кроме как из книг и из общения с учеными. Идея предпринять полномасштабное академическое исследование в значительной степени связана с таким текстуальным подходом к Востоку. А такой подход, в свою очередь, был подкреплен конкретными Революционными декретами (в особенности одним из них — от III жерминаля — 30 марта 1793 года, — устанавливающим в école publique при «Bibliothéque nationale»^{93} преподавание арабского, турецкого и персидского языков).[87] Целью декрета было рационалистическое развенчание тайны и институционализация даже столь труднодоступного знания. Так, многие из наполеоновских переводчиков ориенталистов были учениками Сильвестра де Саси, который начиная с июня 1796 года стал первым и единственным преподавателем арабского в École publique des langues orientales. Впоследствии Саси учил почти всех главных ориенталистов в Европе. Его ученики доминировали в этой области в течение почти трех четвертей столетия. Многие из них были политически востребованы, так что кое кто оказался вместе с Наполеоном в Египте.

Однако общение с мусульманами было лишь частью проекта Наполеона по обеспечению доминирования в Египте. Другой его частью была попытка добиться полной открытости Египта, абсолютной его доступности для исследования европейцев. Из земли мрака, части Востока, известной лишь из вторых рук благодаря деяниям первых путешественников, ученых и завоевателей, Египет должен был превратиться в часть французской науки. Здесь также очевиден текстуальный и схематический подход. Институт с его сонмом химиков, историков, биологов, археологов, хирургов и антикваров был своего рода ученым подразделением армии. Однако перед ним стояла не менее агрессивная задача: ввести Египет в современную Францию, и в отличие от «Описания Египта» аббата Ле Маскрие (Le Mascrier) 1735 года наполеоновское «Описание» было нацелено на полноту охвата. Практически с первых моментов оккупации Египта Наполеон наблюдал за тем, как Институт проводит свои встречи, эксперименты — осуществляет свою миссию по установлению фактов, как бы мы сказали теперь. Самое примечательное, что все, что говорили, что видели и что изучали, должны были фиксировать и действительно зафиксировали в этом великом коллективном труде по освоению одной страны другой, «Описании Египта», опубликованном в 23 увесистых томах в период между 1809 и 1828 годами.[88]

Уникальность этого «Описания» не только в его размерах и даже не в прозорливости авторов, но в самом подходе к предмету исследования. Именно подход выделяет его среди современных ориенталистских проектов. Из первых нескольких страниц исторического предисловия, написанного Жаном Батистом Фурье (Jean Baptiste Fourier), секретарем Института, становится ясно, что, «создавая» Египет, ученые также непосредственно столкнулись с его подлинной культурной, географической и исторической значимостью. Египет был фокальной точкой взаимоотношений между Африкой и Азией, между Европой и Востоком, между памятью и актуальностью.