ОРИГИНАЛ: Горькая трава полынь (Месть 3)

Налетевший ветер закрутил пыльную воронку и, подняв вверх легкую взвесь, бросил ее в ставшее совершенно белым лицо девочки. Вытянув вперед руки, она оцепенело смотрела, как сквозь пальцы просыпается серый пепел, кружась в воздухе невесомыми хлопьями. Одно из них, словно легкое перышко, опустилось на оголившееся запястье Эстэль, и взгляд ее, переместившись с ладоней, вдруг испуганно замер, не обнаружив на руках брачных браслетов.

— Папа? — вскочив с земли, девочка судорожно дернула рукава, показывая отцу свои дрожащие руки. — Папочка, что это такое? Они пропали. Куда? Почему?.. Папочка…

Нэсс вздрогнул и тяжело сглотнул, не зная, как сказать дочери правду. Брачные браслеты орков исчезали только в случае смерти одного из супругов. Пепелище и вытоптанная вокруг лошадьми земля говорили лучше любых слов о том, что здесь произошло. Командующему эрмирами, повидавшему за свою жизнь всякого, ничего объяснять было не нужно.

— Генерал, — обратился к Нэссу один из воинов. — Мы обнаружили останки… — мужчина поджал губы, тревожно покосившись на Эстэль, а потом виновато посмотрел в глаза своего командира, мысленно передавая ему информацию, что нашли останки орков, но опознать кого-либо и понять количество погибших просто невозможно из-за того, что тела изрублены в кашу.

Откуда же эрмиру было знать, что пристально следящая за ним девочка способна читать все его мысли, как и ее отец, и что как бы он ни пытался уберечь ее от страшного потрясения, она уже сложила в своей голове все факты и все поняла…

— Нет. Не верю, — пронзительно закричала она, забившись раненой птицей в руках успевшего перехватить ее отца. — Не хочу. Нет. Неправда…

— Детка, не нужно тебе на это смотреть, — Нэсс изо всех сил прижимал к груди рыдающую и вырывающуюся из его объятий дочь, ощущая себя в этот миг таким же бессильным, как и тогда, когда находился запертым в ловушке силового поля. Чтобы он ни делал и ни говорил, он не мог помочь ее горю. — Тише, маленькая моя…

Тело девочки внезапно стало меняться, выскальзывая из его захвата, и замерцавшая ярким серебром гидра, пронзая тишину диким ревом, сначала ударила хвостом по выжженному кругу, а затем ринулась сверкающей молнией куда-то вперед.

— Эстэль. Доченька, — прежде чем обернуться, крикнул ей вслед Нэсс.

Сейчас генералу было наплевать на то, сколько человек стало свидетелями тщательно скрываемой годами тайны, наплевать на осторожность и выдержку. Не было ничего важнее его маленькой девочки, чью невыносимую боль он ощущал как свою собственную.

Он догнал ее спустя несколько сотен эртов и, придавив к земле своим мощным телом, обкрутил хвостом, обездвиживая и лишая возможности ускользнуть.

Маленькая гидра отчаянно билась под ним, надрывно рычала и грызла зубами землю, пока, обессилев, не распласталась по земле, превратившись в горько плачущую девочку. Худенькие ладошки конвульсивно сжимались и разжимались, загребая грязными пальцами прошлогоднюю сухую траву, и терпкая полынная пыль забивала горло Эстэль едкой горечью, смешиваясь с непрестанно льющимися слезами.

— Не хочу… Нет… Не верю… — как заклинание повторяла она. — Глупый… глупый недоорк… Глупый…

Когда девочка, устав от истерики, уже была не в состоянии даже плакать, а только беззвучно шевелила губами, глядя остекленевшим взглядом куда-то впереди себя, Нэсс, взяв ее на руки, укутал в свой плащ и понес обратно в сопровождении ползущего следом зургара, все это время находившегося рядом со своей хозяйкой.

Окинув тяжелым взглядом молчаливо ожидающих его возле сгоревшей хижины шамана эрмиров, генерал крепко прижал к себе дочь, холодно и спокойно произнеся:

— У меня нет времени промывать всем вам мозги. Забудьте о том, что видели, потому что тому, кто проболтается — вырву язык. Убираемся отсюда. Немедленно.

Взобравшись на лошадь, Нэсс нежно поцеловал жмущуюся к нему девочку в макушку:

— Все пройдет, детка, все пройдет, моя маленькая. Папа рядом, папа тебя никогда не оставит… Мы вернемся домой, и все будет хорошо…

— Я хочу к маме, — бессильно всхлипнула Эстэ, обнимая отца.

— Конечно, солнышко. Сейчас… Сейчас мы поедем к маме, — дернув поводья, Нэсс подстегнул лошадь, разворачивая ее в сторону границы, снедаемый единственным желанием поскорее увезти свою дочку подальше от Грэммодра и орков. — Все забудется, солнышко. Время лечит, родная, — тихо повторял он всю дорогу, как только девочка снова начинала горько плакать.

Нэсс врал.

Врал, пытаясь успокоить свою крошку, хотя точно знал, что время не лечит, оно лишь притупляет боль; и стоит памяти вытащить на свет горькие воспоминания, как боль возвращается, нещадно полосуя едва успевшее зажить сердце

Единственное, во что верил мужчина, так это в то, что его дочка очень молода и в ее жизни все еще впереди. Новые встречи и новая любовь вытеснят из ее памяти страшные воспоминания, излечат душу и затянут сердечные раны, а он, как отец, сделает все возможное и невозможное, чтобы его маленькая девочка была счастлива.

Конец первой части.

Глоссарий

Всевидящий — светлый творец всего сущего.