Орикс и Коростель

Он тоже в каком-то смысле выброшен на необитаемый остров. Можно списки составлять. Это придаст жизни структуру.

Но даже житель необитаемого острова думает о будущем читателе, что приплывет на остров, найдет истлевшие кости и узнает о судьбе несчастного из дневника. Снежному человеку такая роскошь не светит: у него не будет читателей. Дети Коростеля читать не умеют. Какого читателя ни вообрази – все они в прошлом.

Сверху на ниточке спускается гусеница, медленно вращается, точно эквилибрист в цирке, нацелилась ему на грудь. Красивая гусеница, невероятно зеленая, будто шарик жевательного мармелада, покрыта сияющими волосами. Снежный человек наблюдает, внезапная, необъяснимая радость и нежность охватывают его. Уникальна, думает он. Никогда в этом мире не появится другой такой гусеницы. Никогда не будет такого момента, не случится такого совпадения.

Порой на него находит – такие беспричинные всплески иррационального счастья. Возможно, авитаминоз.

Гусеница на миг останавливается, вертит тупой головой. Огромные матовые глаза – будто забрало спецназовского шлема. Может, учуяла его – точнее, его химическую ауру.

– Мы здесь не для того, чтобы играть, парить, мечтать, – говорит он гусенице. – Нам много сделать предстоит и многое узнать[7].

Вот из какого отмирающего мозгового колодца появилась эта чушь? Уроки Жизненных Навыков, средняя школа. Учитель был дряхлым неоконсерватором, нелепым осколком доисторической эпохи доткомов[8]. Он собирал длинноватые волосы в хвостик на лысеющем затылке; носил куртку из искусственной кожи; в бугристом, пористом носу красовалась золотая серьга. Он проповедовал умение надеяться только на себя, готовность идти на риск, индивидуализм; но безнадежным тоном, словно сам в эти добродетели давно не верил. Иногда он выдавал замшелые афоризмы, сдобренные злой иронией, но даже она не могла развеять скуку, царившую на его уроках; порой он говорил: «Я мог бы стать кандидатом»[9], – и многозначительно таращился, будто в этой фразе таился глубочайший смысл, который им всем следовало уловить.

Двойная бухгалтерия, банковская система «для чайников», как поджарить и не взорвать яйцо в микроволновке, заполнение заявки на жилье в таком-то или сяком-то Модуле или заявления на работу в таком-то или сяком-то охраняемом поселке, изучение собственной наследственности, как самому торговаться при заключении брачного или разводного контракта, выбор партнера, чьи гены подходят к твоим, использование презервативов для защиты от биоформ, передающихся половым путем, – вот такие Жизненные Навыки. Дети особо не слушали. Они либо уже знали все это, либо не желали знать, и урок у них считался часом отдыха. Мы здесь не для того, чтобы играть, парить, мечтать. Нам Жизненные Навыки предстоит узнать.

Или, к примеру, вместо шахмат или дневника можно заняться бытом. Тут многое можно усовершенствовать, очень многое. В первую очередь – новые источники пищи. Почему он ни разу, никогда в жизни не интересовался, как использовать корни, ягоды и примитивные ловушки на мелкую живность или как едят змей? Зачем тратил время впустую?

Дорогой, не мучай себя! – сочувственно выдыхает ему в ухо женский голос.

Если б найти пещеру, славную пещеру, с высоким потолком, хорошей вентиляцией и, может, ручьем каким-нибудь, жизнь бы наладилась. Ну да, в четверти мили отсюда есть ручей, он в одном месте разливается в заводь. Раньше Снежный человек ходил туда освежиться, но там могут купаться Дети Коростеля, купаются или сидят на берегу, приставать будут, уговаривать, чтоб искупался, а он не хочет им показываться без простыни. По сравнению с ними он все-таки слишком странный; при них он чувствует себя уродом. А если нет людей, запросто могут быть звери: свиноиды, волкопсы, рыськи. Хищники всегда лежат в засаде у водопоя. Они ждут. Глотают слюну. Нападают. Очень неуютно.

Собираются тучи, небо темнеет. Он мало что различает сквозь деревья, но чувствует, как меняется свет. Снежный человек погружается в полудремоту, ему грезится Орикс, она плавает в бассейне, на ней одеяние из лепестков, тонких, словно из папиросной бумаги. Они распускаются, сжимаются и разжимаются, точно щупальца медузы. Ярко-розовый бассейн. Орикс улыбается и плывет, медленно двигая руками, а Снежный человек понимает, что оба они в опасности. Затем раздается гулкий удар, будто захлопнули громадный склеп.

Ливень

Снежный человек просыпается от грома и порыва ветра: накрыла послеобеденная гроза. Он выкарабкивается из раскладушки, хватает простыню. Налетит в мгновение ока, а металлическая раскладушка – последнее место, где стоит находиться в грозу. В лесу он соорудил островок из автопокрышек, надо заползти туда, покрышки будут изоляцией между ним и землей, пока гроза не кончится. Порой идет град, каждая градина – как мячик для гольфа, но листва замедляет их падение.