Орильеро

Все всё понимали. И что девушка жила хоть в относительной, но свободе, и что здесь и сейчас она попала в жесткие рамки приличий, и старается соответствовать.

Но тяжко!

Кто не знал воли, не поймет и гнета ярма. А ведь извечное «что скажут люди» – то еще ярмо. Неподъемное. Страшное и неизбывное. Пока есть люди, они будут говорить, и не всегда лестное. Но…

Антония в такие высокие материи не вдавалась.

Она просто вышмыгнула из калитки, обернулась, осмотрелась… никого?

Никого.

И слилась с вечерними сумерками.

Темный плащ закрывал ее с ног до головы, уж сколько лет таким плащам, а мода не проходит. Длинные полы, глубокие капюшоны – удобно! Слишком удобно, чтобы от них отказываться или менять на новомодные, с отложными воротниками. Хотя днем и такой можно… если лицо скрывать не надо.

Вот и лавка.

Тони не стала стучаться – сеньора предупредила, что будет открыто. И дверь действительно была не заперта на засов.

– Пришла? Переодевайся.

Сеньора была уже одета для выхода. И шляпка с вуалью, и перчатки, и сумочка – все было при ней. Все по последней столичной моде… тридцатилетней этак давности. Тони шмыгнула за занавеску.

Второй раз мужской костюм уже одевался, как родной. Может, оно и верно?

Если кто увидит высунувшийся из-под плаща мужской ботинок, или брюки, или…

Ясно же – мужчина!

Искать будут мужчину, а не скромную провинциалку. И Тони на миг задержалась перед зеркалом.

Что надо сделать?

А вот!

Саше опустилось в карман, и ритана увидела, как чуточку поежилась сеньора Луиса.

– Я думала, ты слабее.

– Я не думала, что настолько неприятно, – честно извинилась Антония.

– А приглушить ты это не можешь?

Девушка качнула головой.

Ее не раздевали, не обыскивали, не отбирали амулет, заговоренный старой Долорес. Поэтому и не поняли, насколько она сильна. Впрочем, был еще и второй вариант.

Те же травы заваривались – и пились, словно чай. Это чуточку сложнее и дольше, но если произнести наговор над чаем, эффект будет держаться дольше. Почти три дня. Или можно просто съесть щепотку смеси. На сутки этого хватит. Пока смесь будет в человеке.

Вкус отвратительный?

Ну да. Но так ее не разоблачат даже в храме.

Наговор делался на смесь соли с травами, а на какое ее количество? И где должна находиться эта смесь, снаружи или внутри девушки?

Небольшой запас у Антонии был, потом она сможет еще сделать. Освященная соль у нее с собой, травы купить не проблема… перед визитом в храм она съела щепотку смеси. И приглушила свои способности.

Даже не совсем так.

Ее сила осталась при ней, Антония могла ее использовать, а вот окружающие ее не чувствовали. Их сила Антонии не тяготила.

На шее – это демонстративно. Вот, смотрите, что у меня есть! Оно и помогает! Но пару тайн Антония решила оставить при себе.

Сегодня она не пила отвар, и амулет сняла. И ее сила фонила… насколько ярко она чувствовалась?

Антония не знала. Ярко, сильно… это уж точно. А в остальном… на темного мага это не действует, а как на других?

Это проблемы НЕ темного мага.

– Если почувствуешь в вещи… что-то – отставляй ее в сторонку. Или покажи мне пальцем. Поняла?

– Да.

– Вслух ничего не говори, ты свой голос не поделаешь под мужской.

– Угу…

– Даже так не подделаешь. И не пытайся.

Тони спорить не стала. Действительно, голос у нее женский. Красивый, грудной, петь она хорошо умеет, но все равно не мужской. И не получится подстроиться.

Хотя…

Долорес рассказывала, есть трава, которая огрубляет связки. Десятидневье попьешь – и хрипишь месяц. Но ей-то зачем?

– Захочешь обратить мое внимание на что-то еще – сожмешь мне ладонь.

– Хорошо.

Сеньора Луиса тоже немного волновалась. Иначе зачем было повторять инструктаж в десятый раз.

А вот и дом коллекционера…

Антония смотрела во все глаза. Красиво… и не меньше, чем у Араконов, кстати. Только у Араконов все вылизано, вычищено, аккуратно, к газону хоть линейку прикладывай, из кустов ни одной ветки не торчит, все фигурное, элегантное…

Неживое.

Иногда хоть ты волком вой от всей этой прилизанности.

А здесь картина другая.

Здесь и ветки у кустов врастопырку, и трава вымахала, и сорняки в ней наверняка есть… и так тянет поваляться на этом шелковистом ковре! Дома Тони так и сделала бы! Еще бы и подремала.

Неухожено тут, но уютно и видно, что с любовью.

Дом грустно смотрел темными окнами, словно слепыми глазами, и казался осиротевшим. Ему было тоскливо и плохо… Тони ненароком погладила один из камней, на котором сидела горестная статуя льва. Она тоже печалилась о хозяине.

Пальцы кольнуло, и на льва Антония поглядела с уважением.

Или…

Не может быть! Чтобы ему было уже четыреста пятьдесят лет? Надо потом спросить у сеньоры Луисы.

Да ну, бред! Раньше она ведь с таким не сталкивалась, а в родном замке Антонии камней с историей было куда как побольше, чем здесь.

Антония выкинула все из головы и проследовала в дом за сеньорой Луисой.

– Добрый вечер, – «хозяин дома» не иначе, как страдал острой зубной болью.

– Добрый вечер, мальчик, – сеньора церемониться не собиралась. – Какое печальное событие…

– Для вас, сеньора? Дядюшка специально оговорил в своем завещании, чтобы вы купили все, что вам приглянется.