Орёл и Дракон

В следующий миг ученика Хедина, чёрного демона и всё остальное – листья и останки распавшихся тварей – втянуло в жерло портала, и на Хагена пала тьма.

* * *

– Хаген, тан Хединсея, ученик Хедина, Истинного Мага, Познавшего Тьму.

Низкий и глубокий голос, чем-то напоминавший Трактирщика.

– Очнись, Хаген.

Пространство, где очутился тан, оказалось истинно «серым пределом» – бескрайней равниной без конца и без края, лишённой красок и всего, на чём мог бы остановиться взгляд; просто ровная серая гладь.

Громадный белый орёл медленно взмахивал исполинскими крыльями, протянувшимися, казалось, от края до края сущего.

Хаген не ощущал боли, не ощущал ничего. И – не дышал.

В правой руке так и остался чужой, подменный, меч, а вот левая, как оказалось, сжимала нож Брана; когда он успел его подхватить, хединсейский тан понятия не имел.

– Я… очнулся, великий Дух.

– Грядёт последняя битва, Хаген, ученик Хедина.

– Это… нам привычно. – Слова, казалось, царапали гортань, язык и губы, но Хаген был счастлив уже тем, что способен вновь ощущать настоящую боль.

– Конечно, – согласился орёл. – Именно потому, что привычно, я и призываю тебя. Вам удалось покончить с вторжением, которое я сам остановить не имел… гм, возможности. И теперь, когда Мировое Древо дрожит, готовое рухнуть, нам пора сделать последний шаг. Готов ли ты сражаться под моим началом?

– Я в твоей власти, Великий. Разве тебе нужно спрашивать?

– Для того, что необходимо совершить, – да, нужно.

– Я согласен. – Хаген не раздумывал. – Вот только… что с моим… подменышем?

– Кадавр перестанет быть, как только ты вернёшься обратно, – заверил орёл. – Тут можешь не сомневаться.

– Тогда я готов, – повёл плечами Хаген. – Вот только бы меч мой вернуть…

– Можешь не беспокоиться, – сказал орёл. – Следуй за мной, сын Свавы из Йоля! Круг завершается, пора исполнить твоё предназначение, судьбу, к какой готовил тебя твой отец.

– Что?! – задохнулся Хаген. – Отец?! Кто?..

Но орёл уже взмахнул громадными крылами, и тёмный поток, обрушиваясь на хединсейского тана, потащил его за собой.

Глава 8

Адата Гелерра; валькирия Райна; О́дин, Отец Дружин

Бассейн, где мирно дремал дракон Сфайрат, превратился в настоящие джунгли, заросли поднялись до потолка, вода почти исчезла, как и сам дракон. Даже слабый дымок из ноздрей успевал заблудиться в рукотворной чаще.

Однако Соллей лишь довольно улыбалась.

– Наконец-то. Он плохо отвечал на терапию, медленно, словно мешало что-то. Но вот, хвала всем силам небесным и заповедным, всё-таки ответил. Теперь придётся вырубать всю эту… ботанику.

– Вырубать? – Гелерра пожалела красивые цветы и пышные, нарядные листья, хотя именно они и не имели никакого отношения к лечению, в отличие от, скажем, погрузившихся в рану корней. Но… они всё равно старались, вытягивали яд и гной из-под пробитой чешуи, затягивали, заживляли…

– Конечно, – пожала плечами Соллей, явно думая о другом. – Что ещё-то с ними делать, а?

– Д-да… конечно…

– Помогай, адата. Я буду их умертвлять одно за другим, а ты выдёргивай. Да отбрасывай подальше, некоторым это, гм, не понравится.

Гелерра молча склонила голову.

Пришлось попотеть. Иные растения приходилось почти что выкорчёвывать, они вросли в плоть дракона и расставаться с ним решительно не желали. Некоторые, вымахавшие до потолка и сделавшиеся толщиной в руку, Гелерра спиливала.

Медленно, постепенно, спина дракона высвобождалась из-под зелёного покрова.

Сердце Гелерры билось всё быстрее и сильнее, щёки разгорались. Это было неправильно, но…

А почему, собственно, неправильно?! Нет уж, хватит колебаться! Она будет делать, что захочет, и она непременно будет счастлива! Непременно!

Соллей тоже не бездельничала. Адата ощущала короткие, упругие толчки магии: особо упорные или слишком глубоко укоренившиеся растения, отрастившие себе настоящие пасти с острыми шипами-зубами, пытались кусаться, даже плеваться малоаппетитно выглядевшей слизью – Соллей их упокаивала, умело, быстро и так, чтобы не повредить дракону.

Вскоре совместными усилиями они очистили спину и голову – чёрная броня блестела, словно только что отполированная.

– Ну, какой молодец. – Соллей скрестила руки, склонила голову, с удовлетворением глядя на проделанную работу. – Пора его будить, а то растолстеет, в двери не пролезет даже в человеческом облике!

…Сердце у Гелерры рухнуло куда-то в пятки, а по груди растекалось приятное тепло. Тяжёлые веки дракона дрогнули раз, другой и начали подниматься – медленно, словно нехотя.

Взгляд янтарных глаз упёрся в Гелерру, скользнул затем к Соллей; чародейка кашлянула, шагнула вперёд.

– Лучше ли тебе, достойный Сфайрат? Мы постарались помочь…

Дракон вскинул голову, приподнял сперва одно крыло, затем другое; в глазах его мелькнуло нечто, похожее на удивление.

– Мои раны… я…

– Излечены, – подсказала Соллей. – Прими человеческий облик, если тебе угодно, досточтимый. Одеяния твои и всё, с чем ты вступил в наш замок, – здесь.

– Благодарю, – чуть помедлив, отозвался Сфайрат. – Прошу, милостивые хозяйки, оставьте меня на краткое время. Мне нужно…