Орёл в стае не летает

– Успокойся, друг. – Лицо Аристотеля посерьёзнело, голос обрёл жесткость. – Я так не думаю. Послушай. Филипп захватил и разрушил мой родной город Стагиры. Теперь его обживают македонские переселенцы. Но есть причины, по которым в моём сердце не зреет ненависть к Филиппу, и даже я восхищаюсь им. – Аристотель перехватил удивленный взгляд друга. – Да, восхищаюсь не им, а его достоинствами.

При этих словах припухшие от природы глаза Феофраста расширились – он не мог понять. Аристотель пояснил:

– Я посоветовал бы нашим заносчивым грекам уважать этого дикого, как часто о нём говорят, македонского царя. Последние его успехи во Фракии говорят о том, что рядом с Грецией появляется личность, которая сможет своей волей вконец прекратить войны греков против греков. Мне представляется, что именно Филипп способен объединить греческие полисы в государство эллинов, сделать его сильным, чтобы навсегда покончить с персидской угрозой. Персия – вот настоящая беда Греции, а не Македония. – Взор Аристотеля загорелся внутренней силой, голос зазвенел. – Против такой силы, как Греция и Македония, не осмелится выступить ни один варвар. Если мы, греки, сумеем разглядеть в Филиппе не врага, а объединителя Греции, Элладу ожидает великое будущее.

Феофраст, не имея аргументов, не стал возражать, но плечами пожал, на всякий случай…

* * *

День клонился к завершению. Трапеза шла своим чередом; большая часть принесённых яств и вина была употреблена с удовольствием и пользой для желудков, без помех для разговоров. Уединение философов нарушил молодой раб, крепыш с курчавой шевелюрой. Капли пота на улыбчивом лице выразительно показывали, что он спешил с важной вестью.

– Хозяин! – обратился он к Феофрасту. – Пришёл человек, говорит, что он из Македонии, хочет видеть Аристотеля из Стагиры!

– О, боги, – воскликнул Феофраст, глядя на сотрапезника, – не успел ты упомянуть македонян, как они уже в Митилене!

Аристотель выразил удивление, передёрнув плечами:

– Кто из моих знакомых македонян может знать, что я на Лесбосе?

Он встал и засобирался, делано причитая:

– Не представляю, кому я понадобился? Нет! Ничего не придумаю. Остаётся одно – поспешать, чтобы увидеть человека, прервавшего нашу приятную беседу.

Письмо

На подходе к дому Феофраста, где год назад поселился Аристотель с женой Пифиадой и маленькой дочерью, друзья увидели человека в традиционном македонском одеянии. На нём была туникообразная рубаха с вышитой каймой, широкие штаны с поясом из ткани зелёного цвета и крепиды – низкие сапоги из сыромятной кожи с загнутыми носами. Он сидел за столом на открытой веранде и, пользуясь гостеприимством Пифиады, угощался фруктами с большого деревянного блюда. Аристотель не увидел в нём своего знакомого. Услышав шаги, македонянин повернул голову в их сторону, поднялся и замер в ожидании. Когда Аристотель и Феофраст взошли на веранду, он произнёс, всем видом и голосом подчёркивая глубокое уважение:

– Я вижу перед собой знаменитого ученика Платона? – Он смотрел на Аристотеля.

Аристотель вежливо кивнул головой.

– Если хотите, это я. Сознаюсь, удивлён, что меня кто-то обнаружил на этом благословенном острове, притом что даже близким я не давал знать о последнем своём местопребывании. Тем более кому-либо в Македонии.

Говоря это, философ старался придать голосу шутливые интонации:

– Так что, раскрывайтесь, не знакомый мне человек, расскажите, что привело вас ко мне и заодно как угораздило отыскать меня столь далеко от Македонии? – Философ улыбнулся. – Видите, сколько сразу вопросов я задал. Не обижайтесь, на это есть причины: я пухну от голода на добрых гостей и, вернее, на хорошие новости из Греции. Но, извините, не ожидаю получить их из Македонии.

Судя по недрогнувшему лицу гостя, он не обиделся.

– Я всего-навсего торговец пшеницей, не слуга Гермеса, вестника богов, – отшутился незнакомец. – Но весть я принёс, правда, не ведаю, добрая ли.

Он вытащил из-за пазухи тряпицу, откуда извлёк круглую тубу*, в какой обычно содержатся папирусы, оплетённую красной шёлковой нитью с печатью.

– Письмо моего царя Филиппа.

Он помолчал мгновение, видимо, подчёркивая важность поручения к нему, затем продолжил:

– У меня дела на Лесбосе, но я отложил встречи, чтобы найти вас в Митилене. А сделать это было несложно – в Митилене многие знают академика Стагирита.

С этими словами он передал тубу философу.

– Свои дела я закончу через десять дней. Если позволите, я зайду за ответом. Мой царь так мне и сказал: «Без письма Стагирита не возвращайся!» – Македонянин извинительно улыбнулся. – Что мне прикажете делать?

Аристотель, сохраняя на лице невозмутимость, согласился:

– Зайдите, коли царь просил. Я напишу ему.

Торговец вздохнул с облегчением и распрощался с благодарностью богам, которые помогли ему исполнить задание царя Филиппа.