Орион Реликвий

Да… солдаты умели ублажать аристократов. Только вот, хоть в голове Смита и появилось сомнения насчет столовой, хоть он и не собирался есть, а так же брезгливость от самого места, повторять пройденный этап с Марго он не хотел.

Она, хоть и взяла свою плату, но все же дала ему «месть» в руки. А месть приносят лично. Ее нельзя доверить другому.

Смит вошел в столовую, осмотрел местных, приметил, что заметил одного третьеклассника. Который гордо выпячивал грудь перед миленькими второклашками и начал выискивать глазами ненавистного Боброва.

О. Вот он! Сидит, тварь безмозглая, рядом с графиней их… откуда там она? С Курляндии?

И уже более уверенной походкой, направился к раздаче. Отстоял пять минут в очереди, выкупая стакан с чаем, а после отошел к подоконнику и раскрыл мешок, дабы другие не видели. Пересыпал все листья в чай, которые моментально растворились в воде, смахнул с руки влажный, темный след от сока травы, и повернулся к столу, где сидел Бобров.

Мимолетно посмотрел на графиню, которая, как ему показалась, была злая, и пошел в их сторону.

В момент, когда до Боброва оставалось лишь пару метров, тот встал из-за стола, кивнул графине и направился в сторону ленты, куда студенты складывали подносы.

Выругался про себя, и… что-то пошло не так. Костя Бобров удалялся от него, и то ли раздваивался, то ли… а у него что, были братья близнецы?

Когда стакан с чаем упал и разбился, десять Бобровых повернулись и посмотрели на него. А затем, пожав плечами, молча пошли туда, куда и направлялись. А люди вокруг зашушукались.

Куда бы он не поворачивал голову, казалось, что у каждого студента был брат-близнец, а то и больше. И все они говорили одновременно.

Перед тем как отрубиться и упасть на грязный пол, словно мешок с дерьмом Смит посмотрел на свою руку, на которой еще оставались маслянисто-влажные следы от травы, которая была в мешочке. Увы, потная ладошка помогла образоваться соку и попасть на кожу.

— Су… — хрипло промычал он и потерял сознание.

Глава 17

Падение студента вызвало ажиотаж в столовой и не только его хладный труп на кафельном, замызганном полу, но и лекарь, который через десять минут осмотра, объявил, что его отравили.

Вот тут-то и началась шумиха. Первым делом, никого не выпустили, хотя толком никто и не выходил, все смотрели и гадали, что случилось с учеником третьего класса. Вторым делом, Всеволод Владимирович, шевеля усами, осматривал странный мешочек, который достал из кармана студента и спрашивал у всех, кто ему это дал.

Ну и в-третьих, приперся завуч, Александр Ковтунков, который очень деловито обходил девушек, как бы случайно подталкивая тех своим животиком.

— Отравили! — доложил лекарь, злобно глядя на ближайших студентов. — Прям…

— Да погодь ты, — завуч не без труда нагнулся, посмотрел на лужу в полуметре от Смита, и ткнул пальцем в чай. — А это что?

Лекарь, немного по-пластунски растянулся на полу, прощаясь с чистой одеждой, еле-еле коснулся пальцем мутноватой лужицы, положил каплю на язык и во всеуслышание объявил:

— Яд.

— То есть, — Ковтунков со второй попытки смог встать. — Он сам нес кому-то яд? Верно?

Мужчины переглянулись. Лекарь задумался, студенты ахнули, а я зевнул.

Чего они такие долгие? В туалет хочу. Но кого это волновало, собственно говоря? Вот именно! Ни кого!

Сначала начали допрашивать продавца в кафетерии, затем поваров, которые варили чай в огромной алюминиевой кастрюле, а затем уже и студентов, с кем он стоял в очереди. Тело усопшего вынесли лишь через час, и уже после этого нас отпустили.

Всех, разумеется, кроме меня. Стоило мне только двинуться в сторону выхода, как передо мной в короткой вспышке и с эффектом дымки, появился Всеволод Владимирович.

Он смотрел на меня с красными глазами. Тяжело дышал и искренне возмущался, о чем говорили его усики.

— Эй, будущий труп, — выбрал он странные слова, вместо добрый день. — Что ты видел?

— Видел, — задумался я, а потом с сарказмом произнес. — Нормального лекаря, который точен в своих предсказаниях.

Это была открытая война. Игра с огнем и удар лекарю ниже пояса. Глаза покраснели сильнее прежнего, усы зашевелились медленней, но более размашисто, а кулаки… зачем-то, лекарь сжал кулаки, словно ударить меня хотел.

— Бобров, — голос завуча за моей спиной, остудил пыл предсказателя-лекаря. — Поговаривают, что у тебя с ним был конфликт, это правда?

— Ага, — тут же ответил я, повернувшись к завучу. — Напал на меня около общежития. Владимир Ильич тогда не дал конфликту выйти в массы.

— Пойдем-ка со мной, — он чуть подтолкнул меня, и я вот-вот должен был врезаться в лекаря, но тот опять растворился в дымке и оказался за спиной завуча. — Кое-что с тобой проясним, — закончил завуч.

Ну и мы пошли, собирая на себе ненужные мне взгляды.