Орион Реликвий

До общежития пошел сразу же, не останавливаясь и не оборачиваясь. Так, скажем, я нутром чувствовал, что она пилит меня взглядом, и лучше от этого не становилось.

Около общежития замер, сам не понимая зачем, а затем и вовсе вспомнил, что меня так беспокоило. Чуть-чуть, разве что.

Мефодий Победа со слов Виктории был одержимым. Точнее, она предполагала это… но эту тему мы так и не подняли, потому что она весь день, после того как я нагло «обокрал» ее, сдувала с меня пылинки и планировала жизнь рядом с таким «богом», как я.

А вот я все воскресенье баловался силой. Только толком ее понять так и не смог, потому что не было теории и практики. Но сама идея телепортации, сама возможность оказаться в другом месте, не делая и шага, была чудовищно заманчивой.

Я баловался весь выходной, прыгая из одного угла комнаты в другой, под радостные аплодисменты Виктории и грустные глаза Василия, которому вообще не нравилось находиться в моем доме.

И даже, получив что-то воистину интересное, я вернулся к тому, с чего начинал. Мне нужно было идти в библиотеку, чтобы хотя бы примерно понимать, к чему стремиться дальше. Тем более, что через неделю в академии пройдет испытание силы, о которой говорил все кому не лень.

А еще, у меня не выходило из головы кое-что насчет моей способности к телепортации. И хрен с ней, с чернотой, которая клубилась вокруг меня. Дело было в другом.

Мой показатель силы, еще в момент, когда ко мне приехало два академика, было почти нулевым. Затем сила стала чуть-чуть поинтереснее, да так, что ее не то чтобы исчислить не получалось, под нее… не было системы. Может, она была слабой, может, наоборот. Так вот…

Телепортация сама по себе, мощная способность лекаря. Ее изучают, к ней готовятся, ради нее идут на многое, и… мне она досталась, только съев кристалл. Вот как это объяснить?

В общем, с Викторией сошлись на том, что никто не должен знать о моей способности. Потому что это приведет к ненужным вопросам и выльется в ряд проблем. Разумеется, про кристаллы аналогично, и моя методика их поедания, также находится в секрете.

Я и не собирался о ней никому говорить, но вот Виктория посчитала нужным мне продублировать эту информацию. Мол, чтобы я был осторожен и впредь, вот так на коленях у красивой девицы, не сожрать то, что не нужно.

— Помни, — говорила она мне, когда мы ехали в академию. — Это способность князя тьмы.

Вспоминая все это, я зашел в общежитие, наткнулся на уже знакомую парочку парней, которые яростно о чем-то спорили, а затем зашел в комнату, резко распахивая дверь. И увиденное, мне очень не понравилось.

Первое — мой матрас. Он был сдвинут.

Второе: Дверца тумбочки плотно закрыта, хотя я её оставлял слегка приоткрытой. Даже не знаю почему, но часто так делал.

Ну и последнее. Мефодий Победа лежал на кровати, скрестив руки на груди. Бледный как смерть, весь грязный, словно полночи копался в земле и какой-то, сука, довольный, словно открыл клад.

Первым делом, решил поправить матрас. Надеялся, что на нем Мефодий ничего не делал, сдвинул на место и заметил бугорок. Такой, явный…

Стоило мне отогнуть угол матраса, как под ноги упал мешочек. С чем? Ну… я догадывался, кто к этому приложил руки. Только вот трогать его не стал. Обхватил тряпкой и припрятал в карман.

От этого нужно избавиться. А затем, повернулся ко второму «моменту» этого понедельника.

— Эй, — окликнул его я, опасаясь, что у него может и приступ был. — Подъем!

— А? — он резко раскрыл глаза и резко согнулся в постели. Без хруста, кстати, что было бы характерно такому… не совсем нормальному подъёму. — Уже утро?

— Ты это, — я покосился на него и сделал шаг к нему. — Где копался? Кровать мою трогал?

— А, так это не я, — улыбнулся я. — Это второй — я ходил гулять сегодня. Ждали тебя, ждали. Хотели поговорить, а ты так и не пришел, домой выпустили?

— А почему меня не должны были пустить? И отвечай, трогал мой матрас или нет?

— Не знаю, — улыбка не сходила с его лица, а глаза пылали безумием. — Конечно, не должны были пускать домой! Ты же опасен. Тебя нужно бояться, а ты тут ходишь, как не в чем ни бывало, испытываешь чужое терпение… а дома тебя уже не ждут. Они не должны были тебя принимать.

— Ты что несешь? — я уже не смог сдержаться. — Слушай, Мефодий, тебе не говорили никогда, что тебе бы лечиться надо⁈

— Мне⁈ — удивился он. — Нет. Зачем? А вот тебе, надо. Слишком ты подозрительный, а особенно сегодня.

Я даже беседу продолжать не стал. Эти вспышки бреда в башке этого клоуна, последнее время стали более безумнее. Я не удивлюсь, если он скоро просто везде будет сидеть напротив меня и буравить взглядом, спрашивая, что я там задумал.

На этой доброй ноте я взял кусок мыла, еще раз посмотрел на этого кадра и поплелся в душ. Скинул сверток в выгребную яму, на всякий случай проследил, чтобы он притопился и после, опять же в компании этого придурка, пошел в сторону главного корпуса.

Победа шел след в след и останавливался так же, как и я. А когда я на него оборачивался, он тоже это делал. Так что… такая обстановка была совсем не по настроению. Но и академия в понедельник успела удивить.