Орион взойдет

– А что касается вас, Иерн и Плик, – продолжил Микли, – не в ваших интересах высказывать сейчас все, что вы думаете, если вы рассчитываете на поддержку Лож и наконец репатриацию… Впрочем, достопочтимая Ганна, Иерн может поведать вам много интересного о своей жизни… из того, что не является секретом в Домене; он может рассказать вам и о недавнем заговоре… вы, вероятно, уже слышали о нем. Плик займет нас песней-другой. Особенно если вы пообещаете ему спиртное. Так что будем друзьями.

Все сдались – в различной манере. Маураи пошептались и умолкли. Иерн воздержался от описания своей дороги по этим лесам, но весьма романтическими красками живописал свои прежние испытания. Ганне докучало его антигеанство, но она терпела; не зная ничего о геанстве, молодой человек был способен многому научиться; и притом, бесспорно, он терпел от геанцев самую настоящую несправедливость. Увы, одна принадлежность к геанству не делала человека ни мудрым, ни честным.

Подобно религии (в прямом смысле этого слова) – для большинства верных оно представляло определенное сочетание мифов, обрядов и фраз.

Поколения, быть может, столетия, должны миновать, прежде чем геанство сделается чем-то большим для человечества. Но что тысячелетия для Жизненной Силы?

…А тем временем Плик наконец завел песню, которую представил под названием «Искусство правления», но аритмичная и дикая, Ганне она не понравилась…

…А теперь вождь тех, кто захватил власть, Заключит землю в оковы своих обычаев, Дабы не было больше войны против его воли, И запрещает ложные eepoвания.

Но исчез принц, что вел нас По бесконечным дорогам ночи, И мы приветствуем юное солнце разума, И благодарим наших владык за свет.

Словно клинки, которые доставали отцы наши из ножен, Воют ветры, вторя волчьему вою, Хлысты молний полосуют тучи, Под раскаты, о которых в старину пели ведьмы, На холмах собирает оружие темная сила, И вновь зажигает зловещее пламя, И закон древний изгнан, собирают войска партизаны.

Так вернется наш принц!

***

Борс Ливович Харсов, майор полка «Синей Звезды» и магистр префектуры Дулу, откинулся назад. Его мериканское кресло потрескивало. Он поглядел через стол на сидевших на скамье перед ним, покрутил ус, тронул расшитый воротник рубашки и без всякой радости проговорил:

– Ваши повести не стыкуются, и ни в одной из них не слышно истины.

– Сэр, – заторопился Микли Карст, – я ограничился только тем, что позволяет мне долг. Повторяю, мы доставляли Таленса Иерна Ферлея в свою страну, где ему предоставлено политическое убежище, когда эти маураи догнали наш самолет и напали на нас. В столкновении наши обе машины погибли, и нам пришлось пешком выходить к цивилизации.

– Да-да, но где же ваша спутница?

За грязными окнами в косом луче света плясали пылинки. В кабинете было душно. Четверо вооруженных охранников стояли возле стены.

– Она у нас лесная дева, не любит городов. Побоялась ареста.

– Концы с концами не сходятся, вы сами все понимаете. – Борс яростно посмотрел на Иерна и Плика. – Что вы можете добавить?

Ганна Уанговна перевела вопрос. Ответ аэрогена был еще короче, чем перевод.

– Никаких комментариев, сэр.

– А что вы можете сказать, представители Маурайской Федерации? – настаивал Боре, воспользовавшись англишем, как и прежде.

– Карст лжет, – огрызнулся Тераи Лоханнасо. – Простите меня, сэр, я не могу сказать более. Он нарушил закон, совершил преступление настолько большое, что – я не сомневаюсь – ваши власти признают: мы имели право преследовать его. Но подробности в настоящее время я могу предоставить лишь дипломатическим представителям Федерации.

– Мы пошлем за ними, – обещал Борс, – но вы должны проявить терпение.

У нас в Красной нет совершенных радиопередатчиков. Мы люди бедные, электроника нам не по карману, не говоря о релейных мачтах, а о телефонной сети нечего и думать. Завтра я отправлю курьера. Вы можете послать с ним письмо, с которым я должен сперва ознакомиться. В это время года Господин обычно отдыхает… Чиновники и послы тоже, суд закрыт. Я слыхал, что маурайский легат любит рыбачить в тихих озерах.

Быть может, потребуется неделя или более того, чтобы отыскать вашу представительницу, а потом еще придется добираться сюда.

– Я могу подождать, – произнес рослый маурай с мрачным удовлетворением.

«Как любопытно, – отметила Ганна, – Микли Карст и Иерн тоже были довольны. Северянин, должно быть, предвидел задержку; ясно было, что он хорошо знаком с законами и обычаями Красной. Как и почему?»

Борс обратился к нему:

– Ближайший консул Союза находится в Джинии

, не так уж далеко отсюда.

Вы можете написать вашему послу в Миньятонку, если угодно.

– Это бесполезно, сэр, – выпалил Карст, – что может кто-либо из них сказать в мою защиту? Может быть, лучше я дам вам адрес в Союзе и Домене, куда вы можете написать. Ответ покажет, что мы с моей спутницей действовали на законных основаниях.

– На это потребуется значительное время.

Карст улыбнулся и, подражая голосу Лоханнасо, проговорил:

– Я могу подождать.

Борс застыл в своем кресле.