Орк

Олвен как по-настоящему добросердечная девица помогла страждущему господину. Правда, своеобразно, набрав в ладонь какой-то мази, с размаху шлепнув по спине и удивительно бесцеремонно начав мазь растирать, мерзавка. Честное слово, от таких коновальих замашек этого прелестного Айболита я чуть не взвился, пробив головою потолок. Удачное завершение приятного вечера, что я могу сказать.

* * *

Бруни все-таки на меня обиделся. При «разделе движимого имущества» ко мне добровольно ушло больше половины «людского» отряда во главе с Фредериком, останавливать их в выборе было не по понятиям, а он на них рассчитывал. Ладно бы что просто ушли решившие перейти под мою руку люди и семьи с собой взяли. Кроме того, в направлении Мора внезапно засобирались и некоторые сотрудничавшие со мной деятели оккупационной администрации, и, как ни странно, достаточно приличное число экс-партизан, вполне обоснованно предполагавших, что новая метла, которая по-новому метет, начнет подчищать огрехи предыдущего режима именно с них, просто для профилактики.

Первой ласточкой от последней категории стал Эбер:

– Ваша светлость, как мне стало известно, вы разделили между собой острова?

– Твои шпионы будто за моей спиной стояли, подслушивали, – хмыкнул я.

Мужик слегка улыбнулся, показывая, что оценил шутку, и продолжил:

– Многие из воевавших на острове хотели бы уйти под вашу руку. На Гатланде оставаться боятся.

– Если будут мне верны, данное желание могу только приветствовать. – Пожал я плечами. С одной стороны, амнистированные партизаны достаточно проблемный контингент, с другой – если суметь их привязать к себе это сулит очень серьезные политические и военные дивиденды.

– Каждому в душу не заглянешь, но большинство оправдает ваше доверие, господин.

И продолжил текущей сводкой по оперативной обстановке в круге своего общения. Как-то незаметно я приобрел весьма нужного, полезного и, как надеялся, верного человека. Сам Эбер покинул остров одним из первых, оставив на Гатланде управляющего и избрав новым местом проживания, понятно, остров Мор, чему я, впрочем, совершенно не удивился.

Благодаря наплыву эмигрантов потери населения моего манора вследствие боев и последующих зачисток удалось в значительной мере компенсировать; к приятному удивлению, оценили меня в основном основательные зажиточные мужики, поэтому восстановление экономики пошло достаточно быстрыми темпами во всех смыслах, от восстановления торговых связей со старыми партнерами до восстановления «морского сбора» в окрестностях архипелага руками и оружием моих новых подданных.

Экономические потери касательно сокрытия части доходов я с моими операми изначально купировал разбросом агентурной сети среди подданных, агентура имела и данную задачу в числе прочих. Требования касательно десятины с пиратства и торговли были доведены до всех и сочтены справедливыми, но так как людская жадность безмерна и люди просто доброго слова не понимают, два первых же хевдинга, которые сочли себя слишком умными, угодили на хлеб и воду в замковой темнице, через недельку к ним присоединился первый купчина попавшийся на контрабанде. После месяца отсидки для вывода шлаков и холестерина из организмов с троицей поочередно состоялся достаточно обстоятельный разговор тет-а-тет, в котором у меня появились еще три личных агента. Им было разъяснено, как они не правы и как они мне теперь будут по жизни должны. Так как народ тут был не избалован телевизором и детективами, а также верил в справедливость, что считалось непременной принадлежностью всякого настоящего Хозяина с большущим-пребольшущим кнутом, это было несложно. Я ведь не требовал ничего лишнего и был в своем праве, это они попытались меня обмануть, но ничего не вышло. На данном этапе содрать с них шкуры или посадить на кол было сочтено нерентабельным, в текущей ситуации это не несло бы должного воспитательного эффекта.

Данная доброта, которой реально и не пахло, окупилась сторицей. Первым гонцом грядущих неприятностей стал именно упомянутый купец-контрабандист Бедуир Акке, который согласно его оправдания, чтобы компенсировать финансовые потери во время отсидки, продолжил свой криминальный промысел, но за границей моей юрисдикции. Бизнес в данной сфере позволял ему общаться с незаметными людьми, которые многое видят и еще большее знают, соответственно информация о подготовке герцогом Гатландом матча-реванша пришла к нему первому. Потом к нему пришли и эмиссары герцога.

После получения донесения с информацией о последнем пришлось встречаться лично, благо юный орк, хозяин острова Мор и еще тринадцати штук поменьше (пять необитаемые), не гнушался удостоить зажиточных подданных личной беседой, поплевывая на угрозу покушения.

Поджарый, жилистый, с короткой «шкиперской» бородкой, Бедуир по внешнему виду являлся именно тем, кем был на самом деле – прожженной шельмой. Но шельмой, надо сказать, достаточно симпатичной, с великолепным чувством юмора, которое ему не отказало даже когда решалась его судьба по итогам предварительной отсидки. Два шутника нашли и поняли друг друга.