Орк. Наёмник

Рано утром по мало кому ведомым тропкам покинул таверну и неспешно направился на главную площадь города. Чтоб не привлекать к себе лишнего внимания избавился от оружия и защиты, оставил только нож в старых потрёпанных ножнах, будет странно смотреться, если орк будет совсем без оружия. Кожа под приклеенной бородой зудела, приходилось всё время напоминать себе, что я старик, подволакивать правую ногу, опираться на палку и горбиться. Простые подкатанные штаны, неприметная рубаха, широкая видавшая лучшие времена шляпа и накинутый на плечи серый потрёпанный плащ с капюшоном делали меня невидимкой в толпе горожан. Мешок в руках с каким-то сеном дополняли образ простого жителя Тырдыма. Шрам хотел всучить мне ослика на длинном поводке, но я наотрез отказался. Наши с ним взаимоотношения не сложились сразу, эта скотина постаралась меня цапнуть за руку, я же в ответ его двинул по морде кулаком, на этом и разошлись довольные друг другом. Но стоит признать, что с осликом на поводке я бы смотрелся ещё более естественно.

Ближе к центральной площади стало больше любопытных, желающих занять места получше и узнать, что хотят молвить старые вожди своему городу. Пришлось лавировать между любопытными горожанами, пытаясь оставаться в рамках образа. Выбрав место, где всё было прекрасно видно и не слишком близко к помосту рядом с тотемом Айзары, стал осматриваться. Сразу бросалось в глаза большое количество стражи в боевом облачении. Орки стояли по периметру площади довольно плотной цепью. Выделялись стрелки на крышах зданий. Рядом со мной народ перешёптывался, пересказывая всевозможные слухи и домыслы. Слева седоволосый орк тихим басом говорил другому, что его сын служит в страже и его вызвали по тревоге, так же и как и всех остальных его друзей. Чуть дальше двое спорили о том с кем будет война, с империей или с клинками. Справа совсем молодой орк кому-то клялся, что сразу же после обеда пойдёт записываться в ополчение. Кто-то сзади тихо говорил, что верховный убит людьми и будет созвана орда, вождества уже собирают свои ополчения. Недалеко две орчанки охали и ахали, как же они теперь будут без своих мужей справляться с хозяйством и не стоит ли им уехать подальше в степь. Из громкого гомона острый слух выхватывал слова о клинках и что они виновны в смерти верховного вождя, теперь вождество захочет захватить Тырдым. Уловил, что войска клинков уже выдвинулись к городу. Практически все были уверены, что это конец мирной и спокойной жизни.

По толпе прокатилась волна возбуждения от управы и к дальним уголкам площади. Из ворот здания вышла процессия стражников, которые раздвинули древками копий и щитами волнующихся жителей. За ними показались два пожилых орка, они неспешно направились в сторону тотема. С моего места было видно, как Урцых что-то втолковывает молчаливому Быргаму. Основатель был хмурый и шёл молча, заложив руки за спину и смотря перед собой. Его друг вождь Тырдыма наоборот был возбуждён и даже весел. Он явно подстраивался под неспешный шаг рядом идущего орка, хотя было видно, что вождь готов взлететь от переполнявшей его энергии. Он чуть ли не пританцовывал при каждом шаге, что смотрелось комично при его объёмном животе.

Наконец-то два старикана взобрались на помост, пожилые орки были хорошо видны с почти любой точки площади. Урцых Два топора поднял руку, призывая к тишине. Гомон толпы потихоньку спал, вождь повернулся к Быргаму что-то сказал, тот в ответ нервно дёрнул головой.

— Жители города Тырдым. — повернулся к ожидавшей толпе вождь. На его лице мелькнула улыбка. — Ворон принёс грустные вести, верховный вождь умер.

Урцых сделал паузу, но никакой особой реакции не последовало. Простые жители почти всех городов степи знали, что есть верховный, но на этом их знания ограничивались. Ну, умер и ладно, позаботься о нём Байра.

— Сейчас я должен просить у вас прощения. — театрально опустил на грудь голову Урцых, положил руку на сердце и после небольшой паузы продолжил вещать. — Я виноват… Нет, мы с Быргамом виноваты перед всеми вами и перед городом. Мы с моим другом состарились, потеряли хватку, упустили ситуацию в Тырдыме. Простите нас.

Быргам стоял, ровно смотря перед собой немигающим взглядом, зная его, я точно могу сказать, что отцу тяжело сейчас себя сдерживать. Он терпеть не может такого наглого вранья. Удивительно, как это в нём уживается все эти годы, которые он провёл в большой политике, но факт. Ну и хорошо, не надо будет себя заставлять плюнуть в эту наглую самодовольную рожу.

По толпе пробежала волна глухого ропота, осуждения и непонимания. Народ заволновался, послышались выкрики, но пока народ не понимал такого резкого манёвра. Урцых выждал, пока гомон немного стихнет и опять поднял руку, призывая к тишине.

— Я могу придумать тысячу оправданий. — сказал он. — Но они вам не нужны. Вам нужен порядок, развитие и законность в городе. Единственное верное, что я могу сделать, это признать свои ошибки, извиниться, сложить полномочия и уйти.