Орхидея в мотоциклетном шлеме (сборник)

Я-то сам в мужской красоте, к счастью, ни фига не понимаю, но девки на него — пачками вешаются…

— Рот-то, — говорю, — закрой. Простудишься.

Он только рукой в ответ махнул.

— Это, — спрашивает, — кто такая?

— Так, — жму плечами, — знакомая…

Он тоже дышит на замерзшие пальцы, лезет в карман за сигаретами.

— А чья, — интересуется, — знакомая? Твоя или Ленкина?

— А тебе-то, — удивляюсь, — какая разница?

Прикуривает, мотает башкой, пристально глядит мне в глаза.

— Ты что, — говорит, — правда не догоняешь?! Твоя Ленка с моей Татьяной уж раз в неделю-то точно общаются…

Я одной глубокой затяжкой докуриваю внезапно ставшую горькой сигарету, отщелкиваю в сторону окурок.

Сгребаю его за воротник стильного серого пальто от дорогого лондонского дизайнера.

— Слышь, — говорю, — Игорек. Забудь об этой девчонке. Даже о том, что ее видел, забудь. Навсегда. Пожалуйста…

— Это еще почему?! — удивляется.

Закусываю губу.

Долго и пристально смотрю ему прямо в глаза.

— Мне, — спрашиваю, — веришь?!

Он молчит.

Долго молчит.

Наверное, почти минуту.

Потом все-таки отводит взгляд в сторону.

— Тебе, — отвечает, — верю…

И я наконец-то выдыхаю.

— Тогда, — киваю, — забудь…

Жмем друг другу руки и не спеша идем к машинам.

Ему надо ехать в офис, там у финансового директора всегда полно дел.

Мне — наматывать бесконечные круги по упругой глади бассейна.

А потом тоже мчаться в контору, подписывать какие-то на хрен никому не нужные бумаги, встречаться с одинаковыми, как вышедшими из инкубатора, представителями клиентов.

Орать на потерявших всяческий нюх менеджеров и абсолютно зажравшихся начальников отделов и управлений.

Словом — бессмысленно и беспощадно растрачивать на бестолковую суету бизнеса свою пусть и не самую образцовую, но, увы, единственную жизнь.

И вспоминать, как она бежит — сильно и легко, отталкиваясь кроссовками от земли.

От той самой земли, в которую нас всех — рано или поздно, но все равно — по очереди закопают.

А могут — и без очереди, это уж кому как повезет.

И нет из этого правила, к сожалению, ни одного, даже самого пустяшного, самого завалящего исключения…

Я встряхиваюсь, забираю из машины сумку со спортивной амуницией и решительным шагом направляюсь к стеклянным дверям клуба.

Раскисать — нельзя.

Надо двигаться.

Действовать.

Терпеть.

Слишком, увы, мало времени нам всем отпущено…

2.

Мы с ней, кстати, очень смешно познакомились…

Каждого в фитнес приводит свое.

Кто-то хочет «сделать» себе красивую фигуру, чтобы потом нравиться девочкам на пляже.

Кто-то самоутвердиться.

Кто-то просто следит за здоровьем.

Кто-то не хочет отставать от моды, а это значит, что он должен уметь поддержать светскую беседу, где проблемы выбора фитнес-клуба и фитнес-инструктора обсуждают почти так же часто, как проблемы выбора шмоток, марки автомобиля, часов и прочей бижутерии.

Я — элементарно хотел похудеть.

Согласитесь, сто семнадцать с половиной килограммов живого веса при росте всего метр семьдесят шесть — несколько многовато. И лестницу уже преодолеваешь с трудом, и в жару потеешь, как загнанная дневным переходом лошадь, и одышка мучает.

И тут уже надо либо что-то в себе менять, либо — на все наплевать и воспринимать этот мир и свое место в нем такими, какие они есть.

Первый вариант, разумеется, предпочтительнее.

Хотя я, скорее всего, наплевал бы и склонился ко второму.

Если бы не Ленка.

Жена, в смысле…

Мы тогда поехали с ней в Португалию, на чемпионат Европы по футболу.

Ну, точнее — на чемпионат поехал я.

А она прилетела поддержать компанию.

Ей вообще футбол настолько до фонаря, что она там — на чемпионате Европы! — и на стадион-то не ходила.

При заранее, кстати, купленных билетах.

Которые в результате так и пропали.

Жаль…

Просто у нее совсем другие задачи тогда были.

Слишком уж редко мы в ту пору друг друга видели.

Так получилось.

Но сейчас — не об этом…

Потому как это — ну са-а-авсем другая история…

Так вот.

Мы тогда сидели на пляже, и я пошел окунуться.

Плюхнулся в воду с грацией немолодого тюленя, поплавал, пофыркивая. Вода в Атлантике — холодная, чистая.

Что в такую жару — особенно приятно…

Выхожу.

Гляжу — а жена на меня смотрит.

Не книжку читает, не плеер слушает, а на меня смотрит.

Со странной смесью эмоций во взгляде.

Очень странной.

Потому как в этой адской смеси, конечно, присутствуют и любовь, и уважение, и жалость.

Но преобладает — презрение…

— Слушай, Ларин, — тянет. — Какой же ты все-таки красивый мужик…

Пауза.

— Был бы…

Еще пауза.

— Если б не был таким жирным…

Вот тут-то меня — и скрутило.

Так, думаю.

Если такое приходится выслушивать от любимой женщины, то что же обо мне остальные-то думают?!

Хоть и не говорят.

Ну, повздыхал.

Перевел разговор сначала в шутку, потом на другие темы.

А сам, как только вернулись на виллу, первым делом заперся в ванной комнате, снял всю одежду и подошел к зеркалу.

Посмотреть на себя, так сказать, чужими глазами.

Надо сказать, что так стыдно мне уже очень и очень давно не было.

С той самой золотой препубертатной поры, когда лет приблизительно в тринадцать меня застукал завуч — подглядывающим в девчоночью раздевалку прямо перед уроком физкультуры.

То есть — можете себе представить…