Орки

- Они у вас заставу свою оставят, с десяток. Выделите им сарай, им больше и не надо. Еда, понятно, с вас, - он покосился на завздыхавших женщин и нахмурившихся мужчин, и добавил, - это война. Наши защитники проспали и пропили и свою, и нашу свободу, так что терпите. Они-то и едят немного. Что не дай, все едят. И сколько не дай, все съедят. Так что, чем быстрее начнете с их десятником говорить, тем лучше. Оружие, что попрятали, и не доставайте, я знаю, что у вас есть, потому и говорю. Я пока здесь, помогу вам с договором.

- И все у вас так тихо обошлось, - отец Ируки, постукивая по столу пальцами, пристально смотрел на старосту, - так все мирно и гладко?

- Ну, нет, конечно, - староста поежился, - было тут, - народ завозился и затих в ожидании, - Зара, это жена Брама, тот, что рыбак, вы его знаете. Пошла по воду к колодцу, ей навстречу три орка, что да как - один и хвать ее за серьги и прям по-живому рвать. А она-то баба здоровая, его тоже в ухо, ведром. Тот кувырком, а его товарищ ее копьем по голове. Она без памяти и упала, где стояла. На шум Брам выскочил и с оглоблей. Орки в крик, Брам, как медведь, ревет. Еще народ прибежал, и орки тоже. С ним Старший ихний, рыкнул, те и встали. Не все, - староста обвел глазами почти не дышавших слушателей и наставительно поднял палец, - двое самых ярых что-то пытались противиться, так их прям там свои же с ног сбили и повязали. Мы, как увидел такое, по домам, Зару занесли и Брама еле уволокли. До вечера по домам сидели, уж и не знали, что ждать. А потом их Вождь прибежал, они-то орки на ногу легкие, больше бегают, чем ходят. Вроде и не быстро, косолапо, ан нет, лошадь в повозке рысью идет, и они вровень идут и не запыхаются. Тощие, а жилистые. И я уж говорил - на работу злые. Жару не любят, зато в-под вечер и не оторвутся, если что затеяли. Мы ограду вокруг Большого все вместе в три дня поставили, мы днем, а они с вечера. Хорошо сладили, даже почти ничего переделывать не пришлось.

- Ты про свару рассказывай. Чем кончилось-то?

Староста недовольно поморщился и продолжил.

- Вождь их прибег со своими, у него всегда с десяток их лучниц за спиной. Эти девки крупные и выше остальных, да и посветлее они. Уже начали их различать, навроде его охраны. Злые - жуть. Их свои обходят стороной. Все в краске белой, из одежды самая малость, один срам. Нас всех к моему дому вызвали и навроде суда затеяли. Выслушал он своих, выслушал нас. Ухо почесал, рыкнул и тут же троих своих, это того, что все затеяли и тех, кто Старшему перечили, так палками отходили, что и не встали сами. Ну, думаем и нам сейчас перепадет. А он еще подумал и рассказал, что раз мы в драку не полезли и не мы ее затеяли, то и наказывать не будет. А как накажет при случае, мы видели. Вот так. Браму потом еще наказанных неделю отправляли по хозяйству помогать, Зара-то отлеживалась. Ничего так, погреб ему выкопали. На делянке с расчисткой от новой поросли помогли. Та, что все затеяла - это их девка была, на серьги польстилась. Брама задразнили совсем, с вопросом то, как она его Зару заменяла.

Сидевшие до этого молча мужики дружно грохнули смехом, заставив резко остановиться и торчком поставить уши мимо бегущего орка. Женщины же дружно заплевались, охаживая своих благоверных подзатыльникам.

- Охальники.

Староста же, переждав общий смех, продолжил.

- Оно-то с виду и трудно понять, кто из них кто, но это по первому времени. Их девки косички носят, много таких мелких косичек, так что разберетесь. Но это у нас так все обошлось, в Лесном хуторе старого Викта там до смертоубийства дошло. Дело-то мутное, никто ничего не знает по-настоящему. Там ведь помните, Жилд жил. Он-то у нас еще тот святоша. Вот что-то и не заладилось у него с теми, что там стояли заставой. В общем, его зарезали, жену его побили. Тоже суд был. Тоже их Вождь прибегал. Так там двоих ослушников прямо на суде закололи копьями и тамошнего Старшего палками чуть до смерти не забили.

- Он своих казнил за нас, - отец Ируки вновь подал голос, - сам-то понял, что рассказываешь.

- Не за нас он их казнил, - староста, поморщившись, отпил из чашки молока и поежился, потом молча посидел, глядя в сторону и заговорил, - не за нас он их казнил. Трудно это объяснить. У нас застава стоит, там десятник по-нашему говорит, плохо, криво, но понять можно. Я его как-то зазвал к себе после работы. Посидели во дворе, в наши дома они неохотно идут, поели. Я его брагой угостил, вы им молоко не давайте, им с него плохо. Тогда и спросил, почему так. Долго и трудно было нам понять друг друга, мой сын пришел, еще сосед, наконец поняли. Не за нас он их казнил. Мы все, - он провел рукой, указывая на невольно отшатнувшихся людей, - мы все его добыча. Убив Жилда, они его лишили его добычи, а у них за такое смерть.

Над столом повисло молчание. Отец Ируки помяв себе горло, с трудом выталкивая, слова каркнул.

- Мы его рабы?

Староста пожал плечами и, помедлив, ответил.