Орки: Дети Бооргуза

Широкоплечий, взрослый воин-дикий, со шрамами своей стаи на щеках, короткий, обрезанный пучок волос, увязанный на затылке. Разномастное снаряжение, хороший пояс работы Бооргуза Червя, что там шьют для Перекрестка. Когда-то нарядный, а сейчас, по-видимому, не раз поменявший хозяина, просто хороший пояс. Повязка Дикого, из старой шкурки скальной собачки, наручи Младшей стражи разных Семей Тайна. Топор и костяной, темный, зазубренный тесак с локоть длины, в потертых кожаных ножнах на ремне через плечо. Малый нож из камня за поясом. Босые, кривые ноги и широкие лапы длинных рук.

Темнокожее, широкое лицо, со старыми шрамами, разрубленная и криво сросшаяся бровь, почти черные, раскосые глаза. Широкий рот с узкими губами, едва прикрывающими верхние клыки. Куча бестолковых и дешевых украшений из бус и браслетов, корявые татуировки и еще шрамы.

— А ты добавил шрамов.

— Да, это так.

— Идем, еда.

До сумерек все были заняты и старались не мешать друг другу, когда Крау позвал один из подростков.

— Суйта зовет.

На другой стороне острова она дождалась Крау и молча указала на край тростниковой циновки.

— Говори.

— Ты, конечно, Старшая, но и я.

— Говори, — она его оборвала, продолжая смотреть в сторону и недовольно поморщилась, — кто еще?

— Из моих — трое и Младшей стражи двое, остальные мясо.

— Чей приказ?

Крау уронил перед ней на циновку маленькую обсидиановую пластинку с грубым узором.

— Тайн все, — Крау попытался заглянуть ей в глаза, но она, низко опустив голову, неподвижными глазами уперлась в пластинку, — жрец ушел с пути к Вайруне, Демон. Поднял Бооргуз и ушел за Тач-Варгой. Купец погиб, сцепились с Драконом, его и барку в щепки разнесло. В Бооргузе остались младшие жрецы. Бооргуз и пыхнул.

А мы по найму здесь, уруков вырезали, всех, кого ловим, режем на алтаре Жреца.

Идем Варгу искать. Думал, сказка, уруки умерли, под пыткой подтвердив, что это он, истинный. Дикие сели за Ворота. Болотники разбежались.

Мне прислали знак, увел барку. И я здесь.

Ты Старшая до самых Перекатов, тебе решать. У меня под палубой Углук, пока жив. Я жду приказов, Старшая.

— Отправь всех в мой лагерь, пусть займутся едой. Потом зови меня.

Через полчаса Суйта в сопровождении Крау спустилась под заднюю полупалубу барки, отгороженную от трюма плотными циновками работы уруков. Ей навстречу поднялись два Младших Стража разных семей Бооргуза Тайн и замерли, настороженно вглядываясь в пришедших.

Крау молча кивнул им, и оба почти незаметно расслабились, не выпустив из рук свое оружие, хорошие копья с каменными наконечниками работы мастерских их дома.

Суйта, раздвинув циновки, нырнула во мрак полупалубы и в свете тонких лучей уходящего солнца сквозь щели палубы над головой стала разглядывать пленника.

Накрепко прикрученный к опоре полупалубы он сидел на неровном днище, уронив голову себе на грудь. Сиплое, трудное дыхание, запах воспаленных ран и засохшей крови.

Спутанные в один колтун, окровавленные волосы пускались на лицо, полностью его закрывая.

— Он жив, крепкий. Как все уруки.

В голосе Крау прорезалась почти нескрываемая зависть.

— На одной ноге, вместо второй вот, — он поднял и показал Суйте деревянный протез из двух частей с металлическим штырем в коленном суставе, — железо на такое пустили.

В его голосе было напополам осуждение от такого расточительства и уважение к орку, что может себе такое позволить.

— Дрался как демон, орков покрошил. Толпой навалились и завалили его. А в суете, пока остальных уруков резали, мы его и уволокли. Его потом искали, но старшему нюхачу я знак показал, он и увел своих к Болоту, мол, дополз как-то и утоп.

Суйта молча осматривала Углука, тонкой, струганной палочкой тыкая в раны, пытаясь понять, насколько они глубоки. Удовлетворенно покивала своим мыслям и стала рыться в сумке на поясе.

Достала маленький, короткий обрезок кости, с закрытыми с обеих сторон пробками отверстиями и, понюхав его, вытащила зубами верхнюю крышку.

Крау тоже принюхался и приподнял разрубленную бровь, сделав на удивление ехидную морду.

— Темный Туман. Чистый, выдержанный. Не жалко?

— Он крепкий, не сдохнет или не сразу.

— Я не о нем, вещь-то дорогая. Я про такой только слышал. На Перекрестке как-то по запахам разложили на спор два купца. Теперь-то я понял, как он звучит.

— Помолчи, — Суйта еще ниже склонилась над пленником и, высыпав себе на ладонь немного темного порошка, заткнув крышку сосуда и сунув ее в сумку, приложила руку к носу Углука, крепко ухватив другой за волосы. А он, секунду помедлив, дернулся и, выгибаясь, засучил ногой, выбивая культей другой тихую дробь о дерево.

— Как его, — Крау завистливо покрутил головой.

— Размотай ему пасть, — убрав от лица руку, Суйта продолжала держать Урглука за волосы, вглядываясь в его широко открытые глаза.

— Мы ему палку покрепче засунули, откусит ведь язык, с него станется, — Крау, развязав у пленника на затылке узел, выдернул изо рта, почти перекушенный кляп, — так что смотри, Старшая, он и сейчас это может.

Углук открыл глаза и натужно закашлялся, брызгая кровью в лицо, даже не поморщившейся Суйте.