Орки плачут ночью

-Сигнал! – напомнил он эльфийской наблюдательнице, и она выпустила белую птицу в приоткрытое окно. В этот момент в залу внесли Севку, и Влак, увидев изувеченного брата, вновь зарычал, потом отчаянно завыл, подняв волосатую морду к лепному потолку.

-Не вой, – оборвал его Мэн. – Он жив. Без сознания, но жив. Ничего. За одного битого, говорят, двух небитых… – у него перехватило дыхание, и, не в силах больше сдерживаться, он выскочил на улицу.

Вслед ему смотрела руянская княжна. В руке она сжимала клочок розовой ткани, зачем-то подобранный с пола, а на лице ее застыло недоуменное выражение. Она, пожалуй, и сама бы не смогла объяснить, какие чувства сейчас испытывала.

. Княжеские лекари успели наложить шину на Севкину сломанную руку и перевязать полуорку голову. Избитое тело было покрыто вонючими мазями, а в пасть ему тщетно попытались влить целебный отвар, но полуорк все еще не приходил в сознание. Блор и огрский наблюдатель бросились к своему подопечному

Увидев состояние пленника, князь Любомир, немного поколебавшись, потянул с шеи витую серебряную цепочку с зеленым с разводами камнем, похожим на малахит.

-Лечебный амулет, – объяснил он Влаку. – Мне несколько раз жизнь спасал. Надень на него, и к завтрашнему утру он будет здоров.

Орчонок жадно схватил артефакт и бросился к брату. Тем временем руянские лекари привели Севку в сознание, поднеся к его носу тряпку с вонючей жидкостью. Влак набросил брату на шею серебряную цепочку.

Севка обвел зал мутным взглядом, потом в глазах появилась искра сознания, и он узнал Влака.

-Братик! Нашел меня, молодец, – прохрипел оркский вожак. Орчонок вздохнул с облегчением. Лекари и стража засуетились, помогая Севастьяну подняться на ноги. Он вновь оказался перед князем и не сдержал гримасу боли и отвращения.

-Что мы должны с ними сделать? – спросил брата счастливый Влак, сбросивший с себя тяжкий груз ответственности. – Уничтожить город и убить жителей? Все в зале замерли, ожидая ответа оркского вожака.

-Убить? Да на хрена они нам сдались? – с недоумением переспросил Севка. Еще ему не хватало устраивать здесь кровавую баню. Теоретически, князя можно было бы даже понять и оправдать. Но практически…– Пусть заплатят эту, как ее, ну дань…

-Виру! – дрогнувшим голосом подсказал князь, боясь поверить, что худшее его миновало.

-Дань, – упрямо повторил Севка. – Припасы, одежду, свежее мясо, ну и другую нормальную еду. Задолбала гномская перловка. Ларс, займись! – бросил он полуогру.

Князь, вздохнувший с облегчением, кивком направил к голландцу седобородого советника. К ним сразу же присоединилась Лориэна, вручившая старику какие-то бумаги. Сам князь сделал шаг вперед и протянул Севке руку:

-Ты поступил благородно. Будь моим гостем. Меня зовут Любомир.

Больше всего Севке хотелось как следует врезать князю в челюсть, но он не мог подавать брату плохой пример. Проигнорировав протянутую руку, Мясоедов сплюнул на ковер кровавый сгусток, тяжело оперся на наблюдателей и сказал:

-Пойдемте отсюда. Не могу больше видеть эти хари.

В зале остались только Лориэна и полуогр с руянским советником – выбивать «контрибуции и репарации», – а вся процессия медленно двинулась к двери. Вслед им что-то настойчиво говорил князь:

-Завтра я пришлю в племя гонца. ….. приглашение на пир!

Севка ничего не ответил. Он остановился на пороге, потрепал брата по голове и сказал:

-Я рад, что оставил за главного именно тебя.

Глава 11 «Лучший мыр»

Сны зависят от положения спящего

Ежи Лец

-Ты уверена, что этого хочешь? – спросил мужчина хриплым от сдерживаемой страсти голосом.

Девушка в ответ лишь вздохнула и затрепетала, прильнув к его горячему телу. На плечи ей легли тяжелые руки, и она вцепилась жадными пальцами в пушистую черную шерсть. Погодите… Черную? Почему? Как?!

Дориана подскочила на постели и с отвращением отбросила теплое меховое покрывало, которое сжимала в ладонях. Впервые в жизни ей приснился эротический сон. И там она делала такое, что тело до сих пор ломило сладкой истомой. И хоть картинки сна быстро ускользали из памяти, но самое страшное она забыть не могла – во сне с ней был вовсе не Севка, в черный инопланетный кошак, Жарко!

Девушка подошла к тусклому, покрытому густым слоем пыли гостиничному зеркалу и уставилась на свое отражение. Щеки ее пылали – она вообще быстро краснела, но ничего с этим поделать не могла – старое платье, которое она, постирав, превратила в ночную рубашку, обрисовывало все ту же шкафообразную фигурку на фоне убогого интерьера гостиничного номера. За окном едва забрезжил рассвет. Начинался ее второй день в Огдейле.

Вчерашний день вспоминался урывками, какими-то жуткими картинками: размозженная голова эльфа, которого она – она, Дора! – убила, знакомство с илирнийским джедаем, предательство Сабура, паническое бегство на чужом спурсе, и, наконец, Огдейл.