Орки под Екатеринбургом

— Что это?

Теперь он показывал мне «кольцо наблюдателя». Странно, что не продолжил про особенности, хотя один хрен про «серийного убийцу» я бы не стал ему рассказывать.

Отдых от боли продлился недолго, ну хоть с кровожадностью, похоже, прокатило. Если он, конечно, не поймет, что задавал не совсем правильные вопросы, и не решит их перезадать.

— Кольцо.

Зелёный кулак обрушился на мое лицо. Послышался хруст, и кровь фонтаном полилась по губам, подбородку и на обнаженную грудь.

— Перстень? — прохрипел я.

Помещение озарилось светом, это открылась дверь. Чжур обернулся и кивнул вошедшему.

— Нукр, ты занимаешься тупозубым. Кроме стандартных сведений узнай, что это за прибор и кольцо.

— Повелитель, — вперёд шагнул явно немолодой орк. — Я хотел протестировать на тупозубом неработающее ожерелье…

— Не сейчас, Орунур, — злобно рыкнул Чжур, — опасно, мало ли какие у него еще особенности. Выясните то, о чем я сказал, дальше разберемся.

Дверь хлопнула, и я вздохнул с облегчением. Но ненадолго. Нукр, сменивший лидера, очень хотел выслужиться и интенсивно приступил к допросу. Одна радость была в том, что ему нравились ножи, и бесстрашие от кровожадности с меня не спадало.

А вот сознание за следующие четыре часа я терял не меньше двадцати раз и неизменно попадал на старую дачу к отцу.

Приветствий уже не было. Едва я появлялся, он начинал рассказ с того места, где останавливался.

Лечение помогало телу, но мое сознание все сильнее мутнело. В определенный момент я перестал понимать, о чём орки меня спрашивают, а потом почувствовал, что меня не бьют, не режут, а просто куда-то тащат, на улице темно, а ночное небо заслоняют низкие тучи.

Потом вновь провал, и затем меня окатывают холодной водой. Я инстинктивно сжимаюсь, но ударов не следует. Открываю глаза и вижу зелёные ноги.

— Ужин! — рычит мордоворот и пихает ногой миску.

Треть содержимого попадает мне на лицо, а вторая разливается. После чего он уходит и закрывает за собой громоздкую решетку.

Сквозь пелену и стекающую по глазам жидкость оглядываюсь. Похоже, это старый подвал, перенесенный вместе с крепостью из мира орков. Потертые каменные стены, пол и потолок. Местами ржавая, но солидная решетка. Все пространство скудно освещает факел на стене снаружи камеры.

Шевелиться очень больно, после последней стадии допроса меня полечили по самому минимуму, только чтобы не сдох. И руки по-прежнему связаны за спиной.

Но голод лютый — во время пыток, истощая ресурсы организма, регенерация работала по максимуму. Я приподнял голову. Терпимо. Попробовал подползти к чашке и не смог сдержать крик. Болело все.

Если я не поем, организм не сможет восстанавливаться… Но двигаться я не могу… Взгляд упал на пол, где часть ужина разлилась по каменным плитам: в мутной, перемешанной с пылью и грязью жиже плавали кусочки сомнительного вида и происхождения мяса. Радовало одно — орки здоровые и много жрут, так что даже пайка пленника была очень большой.

Я повернул голову и, стараясь не шевелить телом, осторожно губами стал всасывать в себя разлитую еду, потом перешёл к кусочкам мяса и неопределимых овощей.

Из-за вони и отвратительного вкуса несколько раз меня чуть не стошнило, тогда я делал небольшие перерывы и затем продолжал.

Минут через пятнадцать, когда в пределах досягаемости пол был полностью вылизан, я собрался с силами и, подражая гусенице, передвинул горящее от боли тело на пять сантиметров вперёд… И снова застонал.

Орк за решеткой, все это время наблюдавший за мной, в очередной раз заржал.

— Кусочек пропустил, тупозубый! Вон за ухом твоим.

Я очень хотел сказать все, что думаю о нем, его родных и соплеменниках, но я боялся, что он зайдет в клетку и заберёт остатки еды.

Около часа мне потребовалось, чтобы добраться до тарелки, к этому времени я уже чувствовал себя сносно — третий уровень регенерации работал, и боль понемногу уходила. В конце концов, я с облегчением опустил лицо в чашу и принялся жадно глотать, а запах и вкус блюда теперь мне казались божественными.

Пользуясь моментом, когда орк отвернулся, я провел лбом по чуть выступающему краю плиты и жадно слизал капельки крови, оставшиеся на нем. Плюс тридцать процентов к жырности от "любви к сырому мясу" в данных условиях — это манна небесная. Вылизав тарелку и все вокруг нее, я сыто отвалился.

Ну что ж, пришло время анализа моей скорбной ситуации. В лучшем случае с рассветом, а может и раньше, допрос продолжится и будет он идти столько, сколько нужно моим мучителям. Я всегда был за объективность и, к сожалению, отлично понимал, что рано или поздно, особенно если они не включат бесстрашие, я сломаюсь.

Даже сегодня я много раз ловил себя на предательских мыслях вроде: «ну скажу я им про „возвращатель“ или кольцо, ну и что? Мои же наверняка предполагают это и подготовятся, зачем позволять себя истязать?». На сегодня запаса прочности хватило, а хватит ли на завтра? Тем более вот я сейчас лежу тут, очень боюсь продолжения допроса и сам ломаю себя.

Орк, насладившись зрелищем, сидел вполоборота и играл сам с собой во что-то вроде карт.

Рядом мелькнула тень.