Орланда

— Всего и делов — облечь девятнадцатый век в современную лексику. Идея до противности банальна — наряжает же постановщик Вагнера своих героев в «Гибели богов» эсэсовскими офицерами!

Богов или Нибелунгов? В «Гибели богов» или (что вернее!) в «Золоте Рейна»? Алина вдруг поняла, что снова позволила собеседнику увлечь себя разговором, и попыталась перехватить инициативу:

— Так. Хорошо. Вы знаете Пруста и Бальзака, глупости, творимые с Вагнером, раздражают вас не меньше моего, и все-таки это не ответ на мой вопрос.

— Вам со мной скучно?

— Нет. — Следовало быть честной. — Но это здесь ни при чем. Что вы делали у моей двери вчера вечером и как потом оказались на улице Флоренции?

Орланда колебался. Он и сам не знал, почему так настойчиво преследовал ту, от которой сбежал, но не мог не признать: да, он наслаждается своей новой жизнью, но нечто необъяснимое толкает его к Алине, и это доставляет ему удовольствие.

— Вы не поверите, — наконец сказал он, смеясь.

У этого смеха был привкус неуверенности. Честно говоря, нынешнее состояние духа Орланды описать непросто — чувство удовлетворенности и некоторое самодовольство экранируют более сложные эмоции. Он приблизился к Алине, не имея никакого определенного плана. Интригуя ее двойным шоколадным соусом, он твердо верил, что хочет просто развлечься. Он в первый раз отправился на площадь Константена Менье, сказав себе, что пора проветриться, а накануне вечером вообще не понимал, что делает, — просто бежал и бежал, а потом заснул на тротуаре… чтобы не задумываться. Возможно ли так плохо разбираться в побудительных причинах собственных действий? Или же это сверхнаивность — верить, будто знаешь, куда идешь? Неужели человек, отправляясь купить газету, всегда неосознанно стремится к недостижимому, которое притаилось в темноте и дразнит нас? Андрогины, разъединенные по воле ревнивых богов, мы гонимся за своей утраченной половиной, пытаемся воссоздать первородное единство: где мое другое «я»? что сталось с той восхитительной цельностью, которую я помню, в какой жизни я ее испытал? Разделенные Алина и Орланда тоскуют и хотят воссоединиться: каждый ненавидел другого, когда они были вместе, но, повинуясь воле завистливых олимпийцев, не узнавали друг друга и сражались. Они не понимают, что за подспудное притяжение движет ими, да и я, говоря, что Люсьен показался Алине красавчиком, путаюсь и иду на поводу у здравого смысла, а он, как известно, враг воображения. Истина в том, что каждый из них хочет другого и битва начинается.

Итак, Орланда сказал Алине, что она ему не поверит, а она в ответ пожала плечами.

— Это классическая реплика оборотня и вампира из фантастического фильма: зритель, знающий правду, хихикает и издевается над наивным героем, который не поверит и будет съеден.

— Вы верите в оборотней?

— Нет! — Она засмеялась. — Вы выиграли. Я бы вам не поверила!

Они вошли в кафе и сели за столик. Народу в зале было мало, официантка тут же подошла к ним, и Орланда заказал пломбир.

— Я знаю, что вы были на улице Флоренции, и хоть и с трудом, но могу себе представить, что вы сдули пыль с моей диссертации, чтобы прочесть ее, но, убей меня Бог, не понимаю, как вы там оказались.

— Да просто я знал, что вы там ужинаете.

— Вот это объяснение!

Орланда впал в мечтательную задумчивость. Впервые, не пряча голову в песок, он смотрел на себя со стороны, видел свою бешеную гонку вдоль по улицам, впервые задавался серьезными вопросами.

— Возможно, мне вас не хватало, — добавил он.

— Как меня может «не хватать» кому-то, кого я не знаю?

— Я уже говорил, что я вас знаю.

— Кто вы?

— Вы.

У Алины на лице было абсолютное непонимание, и Орланда добавил:

— Вернее, часть вас.

— Вы были правы — я вам не верю, — спокойно сказала Алина.