Орланда

Госпожа Берже напечатала на машинке письмо от имени Люсьена Лефрена, в котором он сообщал дорогой Алине: «Мне сделали суперзаманчивое предложение работы в Южной Африке… мой фламандский и английский вполне сгодятся… им нужен журналист-дока в культурной жизни Европы… я всегда хотел путешествовать… виды на будущее блестящие… За два года я доведу свой английский до совершенства… мечтаю о Нью-Йорке…» Алина с превеликим удовольствием переплетала — в нужных пропорциях — восторженный пыл со здравомыслием, исписав две страницы, потом сдала конверт в частную почтовую фирму, которая запросто проштемпелюет ее в Претории.

Альбер покачал головой:

— Что ж, ладно, ты была права — никаких коварных замыслов этот парень не вынашивал.

— Мне почему-то кажется, что я о нем больше не услышу, — с искренним вздохом сожаления отвечала она.

После долгого перерыва Алина отправилась во Дворец изящных искусств: в тот вечер малоизвестный пианист играл концерт Шумана. Публики было немного. Она сразу заметила Поля Рено — он стоял у широкой колонны, ввинчивая сигарету в длинный мундштук из пожелтевшей слоновой кости (как хорошо она его помнила!). Направляясь к Полю, Алина вызвала из глубины своего существа веселое детское нахальство Орланды, приблизилась, щелкнула зажигалкой.

— Благодарю… — Он был слегка удивлен.

— Как вам концерт?

— Не слишком хорош…

— Что будет во втором отделении?

— Концерт Шумана.

— Банально, не находите?

Рено промолчал, глядя в пространство, и Алина уловила какое-то непонятное выражение, смутную тень на его лице.

— Прошу меня извинить, — произнес он и отвернулся.

Алина шла домой, сочиняя печальную эпитафию своей выходке: «Говорила же я тебе — он любит только мужчин!»

Выходка? Она убила молодого, полного сил мужчину! А как же грех, угрызения совести, иссушающее душу чувство вины?

Время от времени она спрашивает себя, зачем Люсьен Лефрен держал в квартире пистолет. Она помнила, что он практически не противился вторжению. Че-е-ерт! Да этот парень хотел умереть — копил мужество, чтобы вышибить себе мозги. Я ему просто помогла…

Эпитафия

Ну, убийцу Люсьена Лефрена, конечно, так и не нашли. Правда, у молодого человека не было ни подозрительных знакомств, ни опасных связей, он не употреблял наркотики, не распространял, не торговал, всегда вовремя платил налоги… Полиция не надрывалась.

Полагаю, следует сказать о нем прочувственное слово: он был бережлив, честен, трудолюбив и совершил в своей жизни единственную ошибку — встретился с Алиной не в то время и не в том месте… за что и заплатил безвременной кончиной.

Моралите

А кого, собственно, удалось бы покарать за его смерть? Алину? Но она сегодняшняя — «воссоединившаяся», так сказать, — была автором преступления лишь отчасти. Ту ее сущность, которая убила, опровергает Орланда, не желавший этой смерти, а тело у жертвы было украдено существом, которого больше нет. Будь я судьей — попала бы в затруднительное положение! Скажете, во всем виновата я? Бросьте! Я всего лишь сочинила роман, придумала историю. На моих руках нет крови — разве что немного чернил. Душегубские порывы, рождающиеся в душе, материализуются только на бумаге, в комиссариат полиции я вхожу с гордо поднятой головой, мой адвокат на мне состояния не сделает…

Кстати, я никогда не утверждала, что пишу истории, — корректные с моральной точки зрения.

Коротко об авторе

Жаклин Арпман родилась в Брюсселе. В 1940 году, вскоре после начала Второй мировой войны, ее родители, поняв, что евреям опасно оставаться в Бельгии, перебрались в Марокко. Благодаря этому семья выжила, а все их родные, после того как немецкие войска оккупировали Бельгию, были депортированы в Германию и сгинули в концентрационных лагерях.

Жаклин было одиннадцать лет, когда семья обосновалась в Касабланке. Там она продолжала учебу в коллеже и увлеклась французской литературой. Однако по возвращении в Бельгию, закончив лицей в Брюсселе, она поступает на медицинский факультет Брюссельского университета: другая давняя мечта — стать врачом — оказалась сильнее.

В 1950 году из-за болезни легких Жаклин была вынуждена прервать учебу и почти два года провести в горном санатории. Именно тогда она написала свой первый роман, который, правда, так и не опубликовала. После выздоровления Жаклин пыталась совмещать медицинскую карьеру с писательской, но очень скоро сделала выбор в пользу литературного поприща, чему способствовало ее знакомство с издателем Рене Жюльяром, опубликовавшим ее первые произведения — повесть «Любовь и акация», романы «Явление духов» и «Краткая Аркадия» (удостоенный самой престижной бельгийской литературной премии имени Виктора Росселя и названный критиками «новой "Принцессой Киевской"»).

Однако следующий роман Арпман «Добрые дикари», вышедший в 1966 году, прошел незамеченным. Разочарование было жестоким: Жаклин решила поставить крест на литературной карьере и заняться психологией. В этой области она добилась больших успехов: получила диплом психотерапевта, а затем стала психоаналитиком, членом Бельгийского общества психоанализа.