Орлята

Вечером дэу-ани опять встретила нас. Ребята расселись в кружок на полянке, возле самого берега Белой, а я в середине, потряхиваю кудрями и кружусь волчком. Как сейчас помню, солнце было на закате, и вся река сверкала такими волшебными — видела когда-нибудь? — золотыми рыбками. В кустах щебетали птички, где-то далеко-далеко играли на курае[7], и нежная мелодия медленно плыла над Агиделью. И вот дэу-ани принялась рассказывать нам сказку.

Помнишь, Хаджар, сказку про девушку Гюльчечек? Она убежала от злой старухи. Та обернулась серым волком и пустилась догонять девушку. Гюльчечек упала на колени, стала умолять старый вяз, и он спрятал ее в своем дупле…

— Помню, помню, — сказала Хаджар, и синие глаза ее задумчиво сузились. — Потом Гюльчечек от серого волка спасло озеро, потом скворец понес ее волосы к брату, а он сделал из них струны для скрипки, и они заговорили человеческим голосом. Мне очень нравилась эта сказка…

— Красивая сказка! Я и до сих пор люблю ее. А тогда я так и замерла, точно меня самое заколдовали. Дэу-ани заметила это.

…А через несколько дней умерла моя бабушка, и я осталась совершенно одна. Тогда-то и пришла дэу-ани и спросила меня, хочу ли я быть ее дочерью. У нее были очень добрые глаза, и я согласилась.

Они взяли меня с собой в Казань. Осенью я начала учиться и одновременно поступила в балетную школу… Не спишь Хаджар?

Ляля рукой коснулась лица Хаджар. Оно было мокрое.

— Ты плачешь? — вскрикнула Ляля удивленно и растерянно.

— Как много хороших людей у нас! — вырвалось из глубины сердца Хаджар, — Моя Валентина Андреевна тоже такая… Я часто думаю, что было бы со мной, живи я не в Советской стране, а где-нибудь там, на Западе…

— Это правда, — согласилась Ляля. — Настоящие люди украшают жизнь.

У Ляли все было просто и ясно. Вот она рассказала историю своей небольшой жизни и уснула счастливым, тихим сном. А Хаджар долго не могла успокоиться.

Хаджар не знала своей матери, умершей тотчас после родов. По рассказам бабушки, это была высокая чернобровая женщина, с милым круглым лицом, с открытой душой. Совсем молодой она попала на мыловаренный завод Крестовниковых. После какой-то трагедии — бабушка ни за что не соглашалась рассказать об этом поподробней — мать Хаджар вынуждена была выйти замуж за некоего Хабибрахмана, приказчика в лавке при том же мыловаренном заводе. Многие годы у них не было детей. Рождение Хаджар стоило ей жизни. Умирая, она умоляла мужа: «Ради бога, не бросай дочку, не женись, не калечь ей жизнь». Но отец Хаджар очень быстро забыл просьбу покойницы. «Я слишком занятой человек, чтобы смотреть за ребенком». И он отослал Хаджар к бабушке, в деревню, а сам женился на дочери бывшего торговца. Но детей у них не было, и в конце концов они решили забрать Хаджар у бабушки. Хаджар было тогда десять лет.

Девочку держали на кухне, там она готовила уроки, там же и засыпала, уронив голову на кухонный стол. Она жила среди противоречий, непостижимых для детской души. Часы в школе, полные детских радостей, сменялись тягостными сценами с мачехой. Хаджар в слезных письмах к бабушке умоляла взять ее обратно в деревню. Она скучала по зеленому раздолью лугов, по утренним, стлавшимся над рекой туманам, по деревенской школе, еле видной из-за кудрявых березок на горе. Отсюда, издалека, все это казалось ей еще милее.

Летом, когда дети выезжали в лагеря, Хаджар мучительно тянуло на вольный воздух из этого дома, где беспрестанно появлялись какие-то подозрительные люди. Одни, пошушукавшись на кухне, уходили тут же, другие уносили что-то под полою.

Однажды мачеха по своим спекулятивным делам уехала куда-то в сторону Ташкента, и Хаджар отпросилась у отца на Голубое озеро, в пионерский лагерь. Всего несколько дней жила она в этом сказочном мире, где ребята бродят с песнями по лесу, мечтают вечерами у костра, не шелохнутся на линейке перед поднятием флага. Вернувшись к отцу, она твердо решила стать пионеркой. Осенью она сказала об этом своей учительнице Валентине Андреевне. Вскоре Хаджар приняли в пионеры, и она дала торжественное обещание перед знаменем отряда.

Когда Хаджар подросла, мачеха заговорила с ней по-другому:

— Ты сейчас уже взрослая. Стыдно тебе ходить в плохоньких платьях, совсем не к лицу это девушке. А отцу стало трудно зарабатывать тебе на наряды. У меня есть знакомая, у нее очень много нарядных платьев. Если ты три-четыре платья продашь на рынке — и ей поможешь и на себя заработаешь, оденешься как следует.

Хаджар побледнела: не хватало еще, чтобы ее сделали рыночной спекулянткой!

— Голой буду ходить, но на базар не выйду! Стыдно вам даже предлагать мне это, — отклонила она наотрез домогательства мачехи.

В тот же день Хаджар ушла из дома.

Она решила поступить на работу, но комсомольская организация, весь класс, в особенности же Петр Ильич Белозеров и учительница химии Валентина Андреевна категорически восстали против намерения Хаджар бросить школу. Валентина Андреевна, одинокая, немолодая женщина, взяла ее к себе на воспитание.